и дипломатических действий в Европе были Италия, Франция и Германия, то теперь в центре внимания оказались Шотландия и Англия.
Высокомерие Гизов стало и причиной неудач. Не считая нужным соблюдать осторожность или скрывать свои намерения, они познакомили со своими целями самую широкую аудиторию. И в эпицентре событий находилась их племянница. В замках, куда удалялся на отдых двор, и во всех городах, которые посещал король, на воротах вывешивали герб Франциска и Марии, в который был включен герб Англии. Сэр Николас Трокмортон, посол Елизаветы во Франции, узнал о новой королевской печати, которую изготовили для Шотландии. Подтвердились самые худшие опасения. Франциска и Марию изобразили в «имперском» величии, а под ними была надпись: «Франциск и Мария, милостью Божией король и королева Франции, Шотландии, Англии и Ирландии».
После коронации Франциска династические претензии снова были выгравированы на золотых и серебряных тарелках и вырезаны на мебели – их пришлось заменить, поскольку теперь Мария стала королевой Франции. Последний удар был нанесен тогда, когда Трокмортона пригласили на обед и вынудили есть из серебряных тарелок, украшенных узурпированными символами.
С точки зрения семьи Гизов это были логичные шаги к объявлению претензий на английский престол, которые они считали законными, но их поведение в отношении Марии было достаточно циничным. Они обращались с ней как с марионеткой и самые важные решения принимали у нее за спиной. Что касается Франциска, они поощряли его стремление утвердить свою мужественность с помощью охоты. Ни одна важная инициатива не исходила от Марии или ее мужа, пока они были королем и королевой. В результате их правление, продлившееся меньше пятисот дней, превратилось в греческую трагедию, в которой главные события разыгрывались за сценой актерами или невидимыми силами, над которыми у короля и королевы почти или совсем не было власти.
Проблемы со здоровьем у Марии продолжались больше года. Судя по всему, ее болезнь и слабость даже усилились. Говорили, что в августе 1559 г. в Сен-Жермене ей становилось плохо после каждого приема пищи. Она упала в обморок в присутствии испанского посла, и ее пришлось приводить в чувство при помощи «aqua composita», или виски. В сентябре, когда двор переехал в Бар-ле-Дюк, ей впервые стало легче, но затем она вновь заболела. Мария лишилась чувств в часовне, и ее отвели в спальню, где она снова потеряла сознание. Сообщалось, что в следующем месяце она страдала от туберкулеза, а в ноябре, в Блуа, она выглядела очень бледной и «весь день не выходила из своей комнаты».
Причиной болезни был стресс, потому что сообщения о плохом здоровье Марии совпадают с ее жалобами на беспомощность в отношении событий, разворачивавшихся в Шотландии. Ее мать, Мария де Гиз, по-прежнему была единственным регентом, но еще до смерти Генриха II кардинал Лотарингский вмешивался во внутренние дела страны. В частности, он вынуждал свою сестру притеснять протестантов, которых считал политическими