твоей семье, воспринимается как норма. Но с подростковым возрастом маятник качается в другую сторону, и на смену принятия приходит отрицание. В девятом классе я начал всё сильнее ощущать одиночество, отсутствие друзей и сексуальную фрустрацию. В классе я обычно карманным ножиком взрезал кожу на предплечье. (Ныне десятки шрамов скрыты татуировками.) Я почти никогда не стремился преуспеть в учёбе. Всё моё образование в основном проходило после школы, когда я проваливался в мир фантазии – играл в ролевые игры, читал книги вроде биографии «Никто отсюда не уйдёт живым» Джима Моррисона, писал мрачные стихи и рассказы, и, конечно, слушал пластинки. Я начал ценить музыку – она теперь воспринималась как универсальное лекарство и доступ туда, где меня примут, где не существует ни правил, ни суждений.
Терпеть мою фрустрацию приходилось маме. Наверное, мои выпады против неё я унаследовал от отца. Одно время родители дико ругались – отец подозревал мать в измене с неким бывшим копом, который стал частным детективом. Отец по натуре всегда был подозрительным, и ревность свою никогда не мог отпустить – даже по отношению к первому парню мамы, Дику Риду, костлявому, которому отец по шее надавал, когда познакомился с мамой в пятнадцатилетнем возрасте. Один из самых громких скандалов произошёл между ними после того как отец, порывшись в сумочке матери, вытащил некую тканую салфетку и потребовал объяснений. Я так и не понял, чего подозрительного в этой тряпке – или она из какого-то неизвестного отеля, или, может, ей сперму вытирали. Помню, данный детектив, о котором идёт речь, несколько раз заходил к нам домой, с пулемётом и журналами «Солдат удачи», что меня сильно впечатлило, поскольку я тогда ещё хотел сделать карьеру шпиона. Ненависть и злоба вообще-то вещи заразные, так что я тоже скоро стал злиться на маму – она якобы разрушает семью. Часто сидя в своей комнате я плакал, представляя, что будет, если родители разведутся. Я боялся, что придётся выбирать между ними, а поскольку отца я боялся, то пришлось бы жить с матерью в нищете.
В комнате моей наравне с постерами Kiss, нарисованными мною комиксами и рок-альбомами также жила коллекция бутылочек из-под парфюмов Avon – мама мне их отдала. Каждый флакончик – в форме автомобиля, и, по-моему, именно Excalibur однажды вечером отправил мою маму в больницу. Она в тот день пришла домой поздно и не сказала мне, где была. Подозревая её в измене отцу, я разозлился, вышел из себя – как отцу тоже свойственно – и швырнул флакон ей в лицо. Из рассечённой губы потекла кровь, а пол в моей комнате – в дешёвых духах и кусочках голубого стекла. Шрамик у мамы до сих пор есть. Он постоянно напоминал ей о том, что не стоит заводить второго ребёнка.
КРУГ ПЯТЫЙ – ГНЕВНЫЕ
Потом, в ходе ругани, я ударил её, плюнул в неё и попытался задушить. Она никак не отвечала, только плакала, а мне было её ни капельки не жаль.
Однако гнев, копившийся во мне из-за того, что меня отдали в Христианскую школу, в обычной школе стал понемногу уходить. Мама разрешала «поболеть» дома, если, например, я никак не мог