объявления: «Откровенная зрелая доминантная женщина предлагает место для рабов на кратко- и долгосрочный период». Её клиент, как она утверждает – это чаще всего бизнесмен, семейный. «Я уверена, что чем выше начальник – тем сильнее на него давление, и тем больше он занимается такими вот вещами, – говорит она. – Я вижу лица, и я узнаю их по постерам разных кампаний. Не нахожу ничего необычного в том, что ко мне приходят пожарные, полицейские, адвокаты, судьи, пилоты и футболисты». И добавляет со смехом: «Большинство звонков мне поступает после трёхдневных выходных, которые эти мужчины проводят со своими жёнами, с семьёй, с которой они не привыкли проводить столько времени. Так что звонят мне со всякими странными заявлениями, типа я был “плохим мальчиком”, и надо его отшлёпать».
Она не только предоставляет услуги своим клиентам – сексуальным извращенцам, но и живущие с ней в одном доме её рабы отдают ей всё своё имущество. В настоящее время служитель развратного дома этой Домины – худой средних лет джентльмен по имени Стэн. Хотя он на добрых полметра выше Барбары, но из-за её тиранского поведения он съёживается, как побитый кот. В то время, как мой фотограф, Марк Серота, устанавливает дополнительный свет, она приказывает Стэну раздеться для фото; раб покорно выбегает из комнаты. Обращаясь ко мне, она объясняет: «Невозможно быть хорошей доминатрикс, если не понимаешь подчинение. Игра, в которую мы играем, это – у меня всё под контролем, и я заставляю их делать все эти вещи. Но на самом деле это именно то, что они сами хотят делать. Они ничего не решают. Ни даже что надеть и когда заговорить. Их жизни под моим тотальным контролем. Я для них всё. Они превратили свою жизнь в неразбериху и никогда не получали удовлетворения с женщиной. Так что я просто всё исполняю, им даже задумываться не нужно».
Очевидно, что мужчины вроде Стэна живут с ней и исполняют все её желания, и сексуальные, и наоборот. В обмен на её заботу он каждую неделю даёт ей определённую сумму денег, которой она его счета оплачивает. Она тут становится своего рода матерью. Чего они не знают, так это того, что большую часть их денег она сберегает и отдаёт им обратно, когда они решают уйти; ей нравится давать им новый старт.
Стэн возвращается. Я чуть более чем удивлён его видом. Помимо того, что он совсем голый, все волосы на теле сбриты, и на нём четыре или пять (стою не близко, всего не вижу) этих симпатичных металлических обручей, которые я описал примерно абзацев 27 назад; когда он идёт по комнате, они бряцают. Он застенчиво ползёт к чёрному кожаному креслу костоправа Госпожи Барбары, и она распинает его на стене. После того, как она заковала его шею, запястья и лодыжки, она привычным жестом вешает хирургические кровоостанавливающие зажимы ему на соски.
«Больно?».
«Больно?», – жеманно спрашивает она.
«Ну…», – начинает было он, но она, не дав закончить, хватает его униженные гениталии и сжимает их с лёгкостью покупателя в супермаркете Publix.
«А ну, чуть менее комфортно», – приказывает она, и её мальчик-игрушка тут же покорно