старейшины, но спорить никто не стал.
– Мудрый! Мудрый хан, – шептали они.
Тем временем Никитич добрался в родные места, нарядился в ханский халат да по передней улице через всю деревню щеголяет! Выбежали односельчане, встречают его, дивятся. Уж неужто сам Аюм-хан подарил?
– Сам, сам! Аюм-хан за мои песни и пожаловал! – кивал Никитич.
– Лоскуток этот с того самого шёлкового халата.
– Как интересно, что у каждого лоскутка своя сказочка, – радуется Софьюшка.
– А Никитич-то жив ещё? – спрашивает девочка.
– Жив, жив, старый. Завтра сходим в гости, его балалайку послушаем, – улыбаясь, говорит бабушка.
– Бабушка, ты только посмотри. Я ленточку в сундуке нашла. Красивая, – восхищается Софьюшка.
Бабушка, прищурив глаза, задумывается:
– Что-то не помню, чья эта лента, – расстраивается старушка. – Ой, точно, Палашина. Подружки твоей матушки. Да-да, она подарила.
– А сказочка у ленточки есть? – спрашивает внучка.
– Конечно есть, – кивает бабушка.
Палаша и волшебные лапти
Жила-была Палаша – девица-красавица, коса густая до пояса. Женихи со всех соседних деревень свататься приезжали, даже несколько из града Новгорода. Да не хотела она за них замуж. Люблю, говорит, Егорку – сироту-лапотника. Ох, как ужо отец Палашки ругался.
– Да за что ты так? Не для того трудился я всю жизнь и приданого тебе, как барыне, скопил, чтобы лапотнику отдать, – сетовал мужик.
– И не надобно мне твоего приданого, только благословение твоё, батюшка, и нужно.
– Не видать тебе моего благословения, – в сердцах крикнул отец.
В тот же вечер собрала Палашка свои вещи и убежала к Егорке в старый домишко на краю деревни. На следующий день влюблённые обвенчались и стали вместе жить счастливо.
Был Егорка лапотником, ходил в лес, значит, лыко драл, сушил, готовил да лапти плёл. Лапти у него выходили красивые, ровные, удобные да прочные. А Палаша их на ярмарку носила, торговала там. Так и жили молодые – в труде, в любви и согласии.
Вот однажды пошёл Егорка в лес за лыком, подошёл к молодой липке, хотел было кору с дерева ободрать, а оно как запоёт человеческим голосом, тоскливо так, аж душу скрутило:
Не дери, не дери лыка, Егорушка.
Наплетёшь лаптей, что ни за год, ни за два носить – не сносить.
Со всех волостей съедутся люди разные,
Увезут твою Палашеньку.
Подивился Егорушка, да подумал – почудилось, ветрено нынче, листва расшумелась. Не тронул липку, пошёл поваленные стволы искать, чтоб без коры деревья не погибли. Надрал лыка, вернулся домой, Палаша его встретила: похлёбки наварила, пряжи напряла. Пообедал с молодой женой Егорка, похвалил обед, молодицей полюбовался. Вот оно, счастье человеческое. Посидели помиловались и за работу принялись. Замочил