пообедавшая, и поэтому добродушная и миролюбивая хищница.
Сокол!
Сокол ведь не слетает с руки. С руки слетают голуби, шумно махая своими тяжёлыми крыльями.
Вот они взлетают с руки поэта, бородатого юноши, уже настолько осмелели, что даже садятся на руку, надо только стоять неподвижно, изображая статую.
А сокол не слетает. Сокол просто исчезает, вы не видите ни подготовки к полёту, ни взмаха крыльев, ни самого полёта, он просто исчезает в небе.
А вы стоите и думаете:
Наверно я моргнул, да, я моргнул, и поэтому не заметил как улетел сокол.
Предположим вы стоите в ангаре с гоночными болидами.
Потому что вы с детства увлекаетесь гонками, вы прекрасный гонщик, один из лучших в команде.
И вот в ангар залетает сокол и бьётся о стекло, в то которое над воротами.
Он падает на асфальт, оглушённый ударом о стекло, и вы берёте его в руку.
Через несколько секунд он приходит в себя. Вы не сжимали его в пальцах с усилием, так как думали что он вероятнее всего мёртв.
Вы рассматриваете редкую птицу, пытаясь определить, что это за вид…
А потом проходит целая вечность, и вы начинаете думать:
Наверно я моргнул, да, я моргнул, и поэтому не заме…
…Вот таким вот образом и сморгнул Кум, пропустив момент когда надо было особым образом подвернуть стакан, чтобы оставить пустоту снизу.
Зазевался, отчего воспылал досадой на самого себя и ненавистью к обладательнице странного перстенька. Но секундная растерянность оттого что утратил контроль над собой прошла как только хозяйка перстня протягивая Осипу деньги вдруг легонько тронула его за рукав:
– Гнали бы вы Аркашку-то от себя!
– Смотри, как возле вас крутится, вы уж поаккуратнее с ним.
Подведёт он вас под монастырь!
Только в этот момент Осип с кумом узнали, что их благодетеля и помощника зовут Аркадием.
Оба они обернулись и посмотрели в сторону Аркашки.
Но в этот самый момент Аркашка вовсе не крутился. Автор и раньше порывался сообщить о небольшой странности Аркашки, но не было подходящего случая, необычность же заключалось в том, что временами Аркашка заметно тормозил.
Он мог посреди оживлённой дискуссии вдруг на несколько секунд замереть, как будто бы отключиться, абстрагируясь от всего происходящего вокруг.
В такие моменты он пристально всматривался в пустоту перед собой, и на лице его появлялась наигранно-лживая улыбочка, я бы осмелился назвать такую улыбочку «педагогической».
Педагогическая улыбка.
С такой вот лживой улыбочкой, органично дополненной ещё и наигранным крайним интересом и внимательностью, профессиональные лекторы выслушивают наиболее глупые вопросы своих идиотов-слушателей.
Но проходило несколько секунд, и Аркашка оказывался снова вовлечённым в круговерть происходящего.
А что не так с Аркадием? ― удивлённо спросил Наум.
– Да