прикидывая в уме, куда ей лучше встать, поправляет новые очки, купленные ею специально для работы. «Я в них точно секретарша из порно», – сказала она как-то.
– Я здесь.
Анна посмотрела в мою сторону и улыбнулась. На долю секунды мне показалось, что она бросится мне на шею, но она лишь глядела на меня не отрываясь и усиленно моргала, словно свет резал ей глаза.
– Я должна перед тобой извиниться, – сказала она.
– За что это?
– За то, что не всегда поддерживала тебя и эту твою идею с картами. Прости меня.
– Но ведь это не так, Анна! Конечно же, ты меня поддерживала: платила за квартиру…
– Да, но я сейчас о другом. Самое ужасное – наверное, я действительно в тебя не верила. Прости меня. Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно.
Она нервно сглотнула, и ее лицо внезапно приобрело совершенно растерянное выражение.
– Ну что ты, Анна, – подбодрил я ее, кладя руку ей на талию. – Я же все понимаю: не так-то просто с первого взгляда распознать гения.
Она ткнула меня в бок и скинула мою руку:
– Вот только не становись тщеславным наглецом! Хотя о чем это я… Ты ведь всю жизнь был тщеславным наглецом – тщеславней и наглее некуда.
– Ты очень суровая. Не пора бы нам выпить?
Анна бросила тоскливый взгляд на бармена.
– Я делаю все возможное, но мой план наступления, кажется, терпит провал.
Внезапно она развернулась и неуклюже клюнула меня в щеку. Невиннейший поцелуй: так чмокают престарелую тетушку, но для Анны, которая всегда стеснялась проявлять чувства на людях, это было нечто из ряда вон.
– Я пообещала себе не плакать, – призналась она, – а я держу свои обещания. Но я так тобой горжусь. Правда горжусь, Роб. Ты полностью заслужил этот успех.
Не успел я ничего сказать, как она вцепилась в ремень сумки с ноутбуком, висящей у нее на плече, и кивнула в сторону барной стойки:
– Пойдем-ка, там освободилось местечко.
– Ты отцу уже рассказал? – спросила Анна после того, как мы уселись за столик и я выложил ей все подробности сегодняшней встречи.
– Ну ты даешь, сынок. Это ж не меньше, чем футболисты получают, – ответил я, пародируя интонацию отца. – Нет, правда, он был вне себя от радости. Ты ведь знаешь, как легко его растрогать.
Я мог бы поклясться, что отец едва сдерживался, чтобы не заплакать. Когда я сообщил ему новости, он сидел в своем такси на стоянке в ожидании вызова.
– Ни хрена себе, сынок, – то и дело повторял он, – черт меня подери.
Успокоившись, он признался, что гордится мной.
– Ты подумай, – сказал он, – сначала Кембридж, теперь вон что. Папка – таксист, мамка – уборщица, непонятно даже, в кого ты у нас такой башковитый, сынок.
Анна достала из сумки записную книжку:
– Я, конечно, тоже очень рада, но у меня есть несколько вопросов.
– О, нет, ты что – составила целый список?
– Естественно.
Она открыла книжку, и моему взгляду