верещащих сопрано, которыми она обменивалась с альтами. На ноте «фа» они звучали как кошки, которым наступили на хвост. Несколько раз после репетиций она ходила до остановки с немногословной англичанкой, французский которой было почти невозможно разобрать – им нужен был один и тот же автобус. После она специально стала задерживаться, чтобы не пришлось снова ехать с ней, мучительно выдумывая темы для разговора.
«Может быть, я из тех людей, кто лучше чувствует себя в гордом одиночестве?» – спрашивала она, рассматривая себя в зеркало. Может она сама отталкивала людей своей смутной к ним неприязнью? Несколько раз в жизни ей говорили, что она выглядит высокомерной. Но она видела совершенно обычную девушку с головой и туловищем, ничего потустороннего, никакой игры в элитарность. Homo sapiens, которому нужны ему подобные, чтобы чувствовать себя живым.
В начале октября она наткнулась на объявление, еле заметное в ворохе своих собратьев по доске – листовок, рекламирующих индийские танцы, пивной фестиваль или сдающиеся квартиры. Ее внимание привлекли цвета-антагонисты: алый и фиолетовый, враждующие, но странно притягательные. Посередине изображение девушки, выдувающей розовый пузырь жвачки и список фильмов под ней. Странно, но выглядела она скорее задумчиво, чем глупо.
Ева догадалась, что это была реклама университетского киноклуба, расписание кинопоказов на осень. Цикл назывался витиевато и многозначительно: «Les commandements du hasard»25. Ее сердце забилось быстрее, когда она прочла название заглавного фильма – Три цвета: красный. Что это, если не знак? Знак о знаке, целый лабиринт случаев, приведший ее в этот ранний октябрьский час к этому красно-фиолетовому плакату с именем режиссера, фильмы которого мистическим образом попадались ей по телевизору. А она до этого ведь даже не знала, как его зовут.
– Кшиштоф Кесльевский, – задумчиво произнесла она вслух, пробуя его имя на вкус, как круглую и сладкую ягоду черники.
А потом набрала номер, указанный в левом нижнем углу плаката. Она должна была во что бы то ни стало попробовать стать членом этого киноклуба. И почему она не узнала о нем раньше? Река давно могла течь по другому руслу, впадая в бескрайнее море.
«Три цвета: красный» Кшиштоф Кесльевский26
…О верю, верю, счастье есть!
Еще и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О верю, верю, счастье есть…
В коридоре тонко пахло зеленым чаем и апельсином. На стенах висели пробковые доски с объявлениями о культурных мероприятиях, в углу пестрел буклетами стенд, похожий на вешалку для зонтиков. Ева робко присела на край стула у кабинета директора киноклуба и взяла со столика журнал с рецензиями на фильмы предстоящего киноцикла все с той же актрисой, с розовым пузырем жвачки на обложке.
В глаза тут же бросилась серьезность и основательность, с которыми были написаны