«заковать». Они думают, что, я, в курсе, кто тут «беспредельничает». А, о тебе…, кацо, я слышал… от Гиви…. Думаю, что мы говорим об одном человеке. Вопросов, думаю, нет? Гиви мне родня. Он тебя не иначе как братом называл. А, родня моей родни – моя родня. Вот твоё место, отдыхай. «Базар» за жизнь, какими путями, ты, тут, это всё потом….
Я упал на нары и, уставший от узких деревянных скамеек автозака, уснул, вольготно раскинувшись, думая вдогонку, что:
– …где Грузия…, а где Псков…. И, то, как быстро распространяется слухи через «тюремное радио». Даже тут, за решеткой, не спрячешься…. Но, Гиви! Кажется, как давно это было. Сквозь сон, я, слышал, как «Дзэба» пререкался с «дубаками», пытавшимися поднять меня на вечернюю «поверку».
Нахлынувшие воспоминания, «в дреме», еще долго не давали заснуть.
Весна. Дурманящие запахи расцветающей природы. Разлегшись, на рубероидной, нагретой солнцем, кровле, одного из цехов промзоны, не просматриваемые со сторожевых вышек, авторитетные ЗЕКа, лениво поглядывали на жизнь, за забором. Колония находилась в центральном районе региональной столицы. Иногда, оттуда, снаружи, прилетали «грев» с сигаретами и плиточным чаем. Так, как – то незаметно, «без напряга», «скорешились» мы с Гиви, с Кавказа и Васей «Пузырем», из местных. Желание покурить хороших сигарет, полученных от грузинской диаспоры, «чифирнуть» чаёк, заботливо заброшенный на крышу, друганами «Пузыря», сближало. У меня, стезя была своя, как я считал, воровская. Обычно, я, рассказывал им расхожие, лагерные, байки и истории, ставшие уже легендами, а они, слушали, эту «баланду», широко открыв рот. Для них это было приобщение к касте.
Вася «Пузырь», получил свой срок, шесть лет, за то, что на грузовой машине, пьяный, сбил на дороге беременную женщину. Гиви, горячий кавказский парень, солдат – срочник, оставшийся в городе из-за горячей любви к русской девушке, подрался с местными «бакланами». А, поскольку был, то ли самбист, то ли каратист, то, приложил их хорошенько, и схлопотал четыре года. Так, тянулись дни, а за забором жизнь кипела и бурлила. Чем ближе к лету, тем короче становились юбочки у девчат. «Удручающее», в смысле, без надёжное, зрелище.
Однажды, Гиви, после «свиданки» с родными, категорически заявил, что сидеть, ещё почти три года, он не намерен. Убежит на Кавказ, сделает документы, и будет жить, как все нормальные люди. У него, якобы, всё там «схвачено». Родственники помогут. А, если, мы ему поможем, отсюда «сорваться», то, он, и нам поможет сделать документы. Мол, не век же тут, в этой дыре, «чалится».
Да, несколько лет несвободы казались нам, тогда, двадцатилетним, вечностью….
Через месяц все было готово. Я, согласовал этот «финт» со Станиславом Карандышевым, «Карандашом», бывшим, на тот момент, «положенцем» в «зоне», отсиживающем свой, очередной, трехмесячный срок, по «отказным делом», в БУРе, то есть, бараке усиленного режима. Для чего мне пришлось перейти, тоже, в разряд «отказников» и получить свои десять суток «Шизо». А, там, подрядится разносить