орут:
– Горько! Горько!
– Горько! Горько!
Вот и докричались! Не горько надо голосить, а сладко! От любого слова строится форма жизни! И тут тоже построилась на формате существенного огорчения. Каждый момент фиксирует своё неизменное право по Слову Великому!
Пьянки на свадьбе не допустил Генкин отец! Драки тоже не было! Всё нормально и торжественно прошло! И убежало куда-то! Растаяло и скрылось в неизвестном направлении. Уже и свадьба осталась где-то там, позади всего и всякого стремления, откуда никогда и ничего не возвращается. Интересно, а есть ли смысл в Пустоте?!
Любовь привязала к Светке сильно. Но разве в силах любовь человеческая победить боль смерти? Нет, не в силах. Эта боль отравляет в каждые мгновения, давит и ломает волю духа. Алкоголь тоже не спасает, но зато он притупляет ум, а эта слабость очерняет свет, а во тьме ничего не видать. Сознание сжимается, и мысли не воюют.
Не изменяют образ достойного торжества и рождение дочери, сына. Радости вспыхивают как-то моментально – раз и нет их, а страсть закипает приступами периодически. Дети вносят достоинство отцовства, но вскоре и эта мудрость утеряется на злых наветах ада, который усиленно трудится оправдать свой пост по истязанию души человеческой. Жизнь как-то приземляет все настроения, и только алкоголь в силах смыть неудовлетворение символов всех текущих событий.
Но отчего-то и алкоголь не помогает уже, ни судьба не приносит равновесия и должного покоя. Всё осточертело и опротивело. Вера утонула в крови, а смерть её взяла к себе ещё там, на афганской земле. Когда, когда сошла чёрная пагуба? Непонятно, но сошла и придушила так сильно, что не выкарабкаться из её стальных тисков… От пьянки до пьянки, от заката до рассвета… А по сути – нет рассвета, нет заката. Ничего нет, только бессмыслица и усталость.
Завертелась буря невзгод, завертелась и потекла жизнь как-то вкривь да вкось… А кто придёт и осветит путь свободою? Никого нет рядом, были многие, а остался один посреди тысячи… Куда подевались помощники и товарищи?
– Эй, люди…
Не отзываются… Или их нет?
– Кто-нибудь…
Но и кто-нибудь не отзывается, хотя они-то есть. Ничего не происходит добротного и не приносит облегчения душе, напитанной горькою отравой и блевотиной. Пустота и тьма, тьма, тьма несусветная… Генка со Светкой расстаются.
– Я ухожу…
– Да, ты уходишь…
Всё исчерпано или не дочерпано, а время тяготеет каким-то существенным приговором, оттого и судьба изламывает виски́ страхом возмездия. И течёт он как-то мерзко и не вдохновенно. А куда течёт? Туда или оттуда? Попробуй-ка, определи свою суть! Не определяется.
– Помру, не плачь…
– Не буду… – Будет. Смерть адская сотрёт все притязания и неприятности, и останется лишь заветная сила сострадания, сожаления и чего-то ещё, непознанного и важного. И она-то, эта сила великая, позволит выплакать слезу сочувственного вздоха по умершему.
– Встану из гроба и посмотрю… – Не встанет, конечно же, и не посмотрит, даже глазком не моргнёт. Никому ещё не удалось