её пробуждения, он вёл транспорт, следуя за первым ровером.
– Доброе утро, мисс Хогарт. Как выспались? – спросил сидевший позади неё Эмин, организовывая импровизированный завтрак за столиком, трансформирующимся в спальное место, наподобие тех, что бывают в плацкартных вагонах поездов.
– Спасибо, отлично! – ответила она.
– Вам чай или кофе?
– Нет, спасибо, может, позже.
Она обнаружила, что пристёгнута ремнём безопасности к креслу.
– Во сне вы сползали, пришлось пристегнуть, – бросил Турал, встретившись с ней взглядом в зеркале заднего вида. Глаза у него были красными от бессонницы.
После лёгкого завтрака, ограничившись кофе с молоком, Майя пересела вперёд, расположившись рядом с Туралом.
За бортом открывался унылый пейзаж. Утренний рассвет раскрашивал выжженный радиацией марсианский ландшафт. За четыре миллиарда лет прошедших с момента остывания жидкого внешнего ядра в глубине планеты, и исчезновение конвекционных потоков, защищавших атмосферу от солнечного ветра, смертельное излучение полностью стерилизовало поверхность Марса. Изрытая кратерами мёртвая планета была усеяна бесформенными кусками закаменевшей лавы. Застывшие во времени волны красно-оранжевых холмов расплёскивались в безбрежном океане песка. Вдали, вдоль бескрайней степи тянулись мрачно-серые скалы. Особо романтичных впечатлений, воспетых за последнюю сотню лет писателями-фантастами, эта безжизненная пустыня не производила.
– Эти места похожи на лунную долину, – сказал Турал.
– И в самом деле, Вади-Рам, – подержал Эмин, устраиваясь на заднем кресле, и пояснил:
– Это пустыня в Иордании. Мы там роверы испытывали. Для полного драйва не хватает Хабуб[1].
– Не напророчь, – процедил Турал. – Магнитное поле у Марса слабое и неустойчивое, и на компас из-за магнитных аномалий мы полагаться не можем. Навигационная система тоже глючит. Сейчас единственный надёжный ориентир – это Солнце. Если накликаешь песчаную бурю, то пойдёшь впереди пешком.
– А где мы находимся? – спросила Майя.
– Мы покинули каньон Капри, скоро пересечём экватор, – ответил Турал, добавив: – И по традиции мореплавателей станем морскими волками.
– Скорее пустынными, – вставил Эмин. – И сможем, как пираты, носить серьгу в ухе.
– Ага! – воскликнул Турал. – А потом поселимся на улице Кастро[2], чтобы местные «сёстры» нам проходу не давали. Спасибо, мне лишних дырок пока не надо!
– Мисс Хогарт, вы ведь врач – и психолог тоже? – спросил у неё Эмин.
– Я нейрохирург, но квалификация психотерапевта у меня есть.
– Как вы считаете, гомофобия является признаком скрытой гомосексуальности? – спросил Эмин. Опасаясь получить от кузена, он отстранился назад.
– Нет, – ответила Майя. – Мозг каждого человека работает по-разному и имеет уникальный идентификационный отпечаток. Основоположник психоанализа считал, что латентная гомосексуальность