и не могла говорить. Они молча вышли из корпуса университета и присели на скамейку во дворе. Жарко обнял сестру за плечи. Когда она немного успокоилась, снова заговорила.
– Отец застрелился…
– Как? – не поверил Жарко.
– Нечаянно… Знакомый попросил ружье посмотреть, что-то там сломалось. Отец согласился и взял его домой. Рано утром решил посмотреть, что с ним. Ружье было заряжено и когда отец начал его проверять, оно выстрелило, и пуля попала прямо в голову. – От этих подробностей брату стало не по себе.
– Черт бы его побрал это ружье, – выругался он. – А ты маме сообщила?
– Я ей телеграмму отправила…
– Думаешь, она поедет? – спросил Жарко.
– Не знаю!
– Мне кажется, что она обиделась на него за то, что он нас бросил, хотя она никогда мне об этом не говорила.
– Его тоже можно понять, – заступилась за отца Ивона.
– Да что теперь об этом говорить. Теперь уже поздно. А я так ни разу к нему и не съездил, только все обещал, – с сожалением произнес Жарко, виновато опустив глаза вниз. – Что будем делать, сестренка?
– Надо ехать и заниматься похоронами. Родственники уже делают там все, что могут.
– Ладно, жди меня здесь, а я схожу, заберу портфель и скажу Милене, что уезжаю.
– Хорошо, Жарко! – согласилась Ивона. Она вытерла платочком мокрые от слез глаза и достала из сумочки зеркало, чтобы посмотреть на себя. Нос и веки распухли и покраснели. А из головы не выходил отец, которого она так сильно любила. Она даже жениха себе выбрала, похожего на него внешне и с таким же спокойным мягким характером. «А они так и не успели познакомиться» – грустно подумала девушка и снова горько заплакала. Вернулся Жарко с Миленой. Девушки обнялись по-свойски.
– Прими мои соболезнования, Ива!
– Спасибо! – коротко ответила сестра.
– Я тоже поеду с вами, помогу чем-нибудь, а университет никуда не денется, правда, Жарко?
– Правда, Мила! Спасибо тебе за поддержку, – поблагодарил он свою возлюбленную, гордый тем, что она не оставила его в трудную минуту. Все вместе они отправились на железнодорожный вокзал, чтобы поехать в Черногорию.
Радмила не поехала на похороны мужа. Где-то в глубине души сидела обида за то, что он их оставил, словно предал. Да и что такого она сделала? Пеклась о детях, как могла. Зато оба теперь в университете хорошо учатся и станут достойными людьми. «Разве за такое бросают жен, – думала она, склонившись вечером над тетрадями, – а еще дьякон. Хотя ж, при таком дефиците мужчин, так и не связал свою судьбу ни с кем… Видимо, он все-таки меня любил, – тешила она свое самолюбие. – Конечно, иногда я срывалась, ну так у кого в школе нервы крепкие с этими детками. Он все противился коммунистам в душе, хотел, чтобы Жарко священником стал… А что сейчас священники? Ни тебе денег, ни почета, как раньше. Даже дети уже пальцами на них показывают и смеются. Нет, мой Жарко