А потом, под чутким руководством моей Джулии, каждая комната в доме была обставлена, каждая в своем стиле. Типично филадельфийская гостиная: диваны с мягкими подушками, шкафы работы немецкого меньшинства Пенсильвании, масляные лампы… Столовая – русская: с льняными скатертями, резной мебелью и даже баташовским самоваром с медалями. Курительная – оттоманская: низенькие диванчики и столики, ковры, кальяны… Ну и так далее.
Я представил мистера Клеменса своей супруге, и мы сели к уже накрытому столу, где к нам присоединился мой старый университетский приятель Билл Джонсон, ныне первый секретарь посольства Конфедерации в Югороссии. Представил я его Сэму, конечно, без упоминания этого титула – существование самого посольства пока еще не афишировалось, а вывеска на его здании гласила: «Общество югороссийско-американской дружбы».
Как только начнется Третья американская революция и Конфедерация возродится, тогда мы и поменяем вывеску. Мы водрузим на флагшток красный флаг с синим Андреевским крестом и с белыми звездами.
Джулия, которой я отправил телеграмму о том, что Алекс захотел познакомить меня с Сэмом, ответила, что это обязательно должно произойти у нас дома и в ее присутствии. Врачи с Принцевых островов дали добро, и вчера с утра она прибыла в Константинополь. Впрочем, она уже практически здорова, поскольку здешние эскулапы умеют творить настоящие чудеса.
Когда-то давно, когда я только-только дал согласие на свое назначение послом Югороссии, канцлер Тамбовцев дал мне несколько книг об американском Юге. Ведь я, к своему стыду, там бывал разве что в Мериленде, на родине моей Джулии. В основном это были работы по истории, по Второй американской революции – именно так южане называли Гражданскую войну, по экономике, да и вообще по жизни на Юге.
Среди этих книг оказались «Жизнь на Миссисипи» и «Гекльберри Финн», написанные моим сегодняшним гостем. Впрочем, последнюю книгу он еще не написал, и Алекс очень просил меня пока никому ее не показывать.
Книга оказалась гениальной – возможно, лучшим литературным произведением, когда-либо написанным на американском континенте. Прочитав эту книгу, я уже собрался вернуть ее Алексу, но тут ее заметила супруга, паковавшая чемоданы для очередного посещения Принцевых островов, и забрала с собой. С тех пор для нее мистер Клеменс – самый любимый писатель. А мне пришлось провести с женой обстоятельную беседу и объяснить ей, кто же такие на самом деле югороссы. К счастью, она у меня не болтушка, и информация дальше не пойдет. Но вот на личном знакомстве с автором этой книги она настояла.
После обильного и весьма вкусного обеда, в котором проявилось кулинарное искусство как Джулии, так и наших служанок – Марфы из Петербурга и Фатимы из Константинополя, мы уединились в курительной. Алекс не курит, да и я этим занимаюсь редко, с тех пор, как Алекс рассказал мне о последствиях курения, снабдив лекцию несколькими весьма красноречивыми фотографиями.
А вот Сэм с удовольствием разжег кальян и вдыхал ароматный запах лучшего местного табака. Потом я открыл