вспоминая речи ублюдка Руссо.
Да чтоб им всем провалиться! И Дагмару, и дружкам его зубоскалящим! Не будет Кори никого выслушивать, пусть убираются в геенну огненную!
Но, Бездна, как же больно-то. Как всё отстойно, мерзко и…
Выпить. Нужно выпить ещё бокальчик, определённо.
И ещё, пожалуй.
Честное слово, это последний! А вот это самый-самый последний!
Ладно, это, видимо, последний в третьей степени и… и…
«Блин, это что, столешница? – вяло изумилась Кори, щекой ощутив прохладу лакированного дерева. Кажется, кто-то из двойняшек пересел к ней и осторожно тряс за плечо. – Я это… прилегла типа?.. Прилегла, м-да. Ну и ладно…»
***
Просыпаться отчаянно не хотелось. Голову точно ватой набили; в виски ударяло ноющей болью при одной мысли о том, чтобы встать и куда-то пойти. Да и вообще выбираться из-под приятно тяжёлого одеяла как-то не тянуло. А тянуло прижаться покрепче к чужому телу, сильному и горячему, позволяя тяжёлой руке лениво блуждать по плечам и ниже, вдоль позвоночника, прямиком к крестцу.
Отчего-то от этих прикосновений сделалось ни разу не томно, скорее даже неуютно. Ну хотя что тут странного? Вот ещё не хватало, тискаться в такую рань да с грандиозного похмелья…
– Сразу нет, – буркнула Кори, не разлепляя глаз, и недовольно завозилась. Устроиться поудобнее не вышло, и уютнее она себя не почувствовала. – Тео, прекрати…
Рука резко замерла в паре дюймов от поясницы. А Кори…
А на Кори неумолимо обрушилось осознание происходящего.
Во-первых, засыпала она явно не в своей постельке. Вообще не в постельке, а очень даже лицом об стол.
Во-вторых, нипочём она не стала бы обжиматься с этим предателем Дагмаром! Ни за какое бухло мира!
В-третьих, лучше бы стала. Потому как это… это ведь не Тео. Не может Тео казаться горячим в сравнении с её полудемонской тушкой – и не может ей рядом с Тео быть так не по себе.
Кори с отвращением отпихнула чужие руки и резко села на постели. Зря – комната, печально знакомая, тут же калейдоскопом зарябила в глазах.
– Какого хрена, Сай? – гневно пробормотала она, одной рукой растирая виски, а другой придерживая у груди края одеяла. Кори не была приучена стесняться наготы, однако сейчас, полуживая и раздетая до белья, остро ощутила свою беззащитность. – Очевидно, что моё согласие тебя не сильно интересует; но можно хотя бы лапать меня, когда я в сознании?
«Можно не лапать меня вообще никогда?!» – хотелось проорать в эту наглую рожу. И пойти вымыться, да. А лучше бы жёсткой мочалкой ободрать с себя всю кожу, чтобы наросла новая. Нетронутая. Сама мысль о том, что кто-то («…кроме Тео», – пронеслась в голове предательская ремарочка) мог лапать её так и эдак, пока она валялась в отключке, вызывала внутри даже не волну, а целое цунами омерзения.
– Можно, – покладисто согласился Сайрус (по счастью, худо-бедно одетый), перевернувшись на спину и ухмыльнувшись с обычным своим донельзя нахальным видом. – Хотя спящей ты мне больше нравилась. Ты вообще премиленькое