касается сугубо конкретно-психологических аспектов изучения ответственного поведения, существующих здесь методов и основных проблем, то с ними можно познакомиться, прочтя монографию К. Муздыбаева (см.: Муздыбаев К. Психология ответственности. Изд. 2-е, доп. М., 2010).
72
Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1976. С. 351–352.
73
Об общепсихологических аспектах смысловой сферы личности речь пойдет в следующей, второй главе.
74
Фролов И. Т. Перспективы человека. М., 1983. С. 311–312.
75
Ясно, что речь идет о чисто человеческом, духовном измерении, категории вечности, то есть не о том, что определено самим по себе бесконечным течением времени, а скорее о том, что проступает сквозь время, способно свершаться в любой день и час. Или, напротив, не свершаться, исчезать в погоне за преходящим. И если последнее становится главной, превалирующей формой жизни общества, то говорят о наступившем безвременье. Физически время течет как обычно, оно может быть занято весьма разнообразной и кипучей деятельностью, теряется лишь связь с вечным, непреходящим, а значит – теряется подлинная связь, сцепление со всеми другими временами человечества, «связь времен». Само время имеет, следовательно, параметр, качество, соединяющее или разводящее его с вечностью, которая, будучи особой царственной, не нисходит сама, но шлет подданное ей время, наделяя его часто чрезвычайными, здесь и сейчас развертывающимися полномочиями представительства. Как любой посланник, такое время ценно не само по себе – его лицо может быть одним, другим, третьим. Главное – кого оно представляет, чей знак и символ несет. Время тем самым способно отразить вечность, как капля росы – небо. Вопрос в том – способны ли мы увидеть это отражение и – нечто больше – способны ли мы быть им, или – скромнее – послужить ему. Известна формула: «бессмертие человека в бессмертии человечества», однако человечество вечно не потому, что никогда не прекратит своего существования (гарантии тому нет), а потому и до тех только пор, пока борется, отстаивает, служит вечным, непреходящим ценностям и истине, постоянно и объективно испытующим нас, но вне нас не могущим олицетвориться и быть.
76
Так, И. Т. Фролов, отмечая, что современная наука открыла многое в понимании биологического и социального смысла жизни и смерти человека, справедливо указывал на слабость в разработке индивидуально-психологических проблем смысла жизни, смерти и бессмертия человека, в отношении которых «нужны не только „чисто“ научные подходы… но и философские, то, что Л. Н. Толстой называл мудростью, отказывая в ней науке своего времени… Однако многие относящиеся сюда важные мировоззренческие, социально-этические и гуманистические проблемы, волнующие каждого человека, по-прежнему еще мало занимают науку. В результате мы оставляем открытой, неудовлетворенной значительную часть жизни человеческого духа…» (Фролов И. Т. Перспективы человека. М., 1983. С. 304–305). Проблемы смысла жизни практически не затрагиваются ни в школе (на пагубность