нахмурилась:
– Нет… Но что с тобой сегодня? Послушай, если не хочешь никуда идти сегодня, то я пойду одна. Мне…
– Горди, управляющий универмагом «Велкам», приходил сегодня, и я записал наш разговор на пленку. Я хочу, чтобы ты послушала. Сядь!
После короткого колебания она повиновалась:
– Почему ты хочешь, чтобы я это слушала?
Голос Линды все же утратил обычную самоуверенность. Она перевела взгляд на магнитофон, и я заметил, как ее руки сжались в кулачки. Я нажал на кнопку, и мы в молчании выслушали Горди, который рассказывал свою грязную историю. Когда он упомянул о фотографии, я достал ее из ящика и положил перед Линдой. Она бросила взгляд на фото, и ее лицо вдруг осунулось. В это мгновение она выглядела на пять лет старше, а когда Горди сказал: «…и ваша милая, красивая жена, мистер Менсон, пошла бы в тюрьму», она вздрогнула, словно ее хлестанули бичом. Мы прослушали все до конца.
«Вот мое предложение: дайте мне двадцать тысяч, и я отдам вам этот кусок пленки. Учитывая ваше положение, это не такие уж большие деньги… Я предложил бы вам завтра вечером явиться ко мне с наличными… Значит, завтра вечером… И, пожалуйста, с деньгами».
– Не понимаю, почему ты поднял такой шум из-за дурацкого флакончика с духами. Что ж, видимо, не остается ничего другого, как дать ему эти деньги… – Она встала. – Да, я сделала глупость, признаю, но так поступают многие. Так почему же, в конце концов, и мне нельзя? И вообще, как сказал этот тип, это не такие уж и большие деньги для человека с твоим положением.
Она направилась к двери, а меня охватила такая ярость, какой, пожалуй, я не испытывал ни разу. Я вскочил, обошел вокруг стола и схватил ее за руку в тот момент, когда она взялась за ручку двери. И залепил ей такую затрещину, что ее отбросило к стене, колени у нее подогнулись, и она сползла на пол. Яростным рывком я поставил ее на ноги и швырнул в кресло. Она упала на сиденье, едва дыша, прижав руки к пылающей щеке, и со жгучей ненавистью уставилась на меня.
– Сукин сын!
– А как тебя называть – воровкой?!
– За это я с тобой разведусь! Ты меня ударил! – закричала она вне себя. – Ты сделал мне больно, зверь! Боже, как я тебя ненавижу! Теперь никуда не смогу выйти! Что скажут люди, если увидят меня в таком виде? Подожди, это тебе дорого обойдется, уж я позабочусь! Ты еще пожалеешь!
Я молча сидел и смотрел на нее. От бессильной злости она стукнула себя по коленям. Глаз у нее начал заплывать. Она выглядела нелепо и глупо, как капризный ребенок, впавший в истерику. Потом она вдруг расплакалась. Она сползла с кресла, подбежала ко мне и уткнулась лицом в мою рубашку.
– Не позволяй им посадить меня, спаси от тюрьмы.
Я испытал мимолетное сочувствие, и только. Еще вчера ее объятия могли пробудить желание, теперь же они ничего для меня не значили.
– Линда, прошу тебя, успокойся. – Я понимал, что говорю холодно. – Ну успокойся же! Поднимись и садись сюда, нам вместе нужно поискать какой-нибудь выход.
Линда подняла красное, залитое слезами лицо и отпустила меня.
– Стив, ты меня