и Льюис поспешил воспользоваться представившейся возможностью и разогнать уныние. Едва он поднялся, чтобы обратиться к музыкантам с просьбой, как Рэйчел угадала намерения мужа.
– Пожалуйста, не надо…
– Нам нужно что-нибудь пободрее, не думаешь?
Рэйчел пожала плечами, уступая, и, когда Льюис ушел, повернулась к Эдмунду:
– Пожалуйста, не рассказывай папе таких вещей обо мне. Они его только расстраивают.
– Прости.
Пока Льюис шепотом излагал свою просьбу, Рэйчел обратила внимание на улыбку исполнительницы, натянутую, через силу. Может, это певица международного калибра, осколок разгромленного оркестра, вынужденная теперь угождать обывательским вкусам. Льюис еще не вернулся к столу, а пианист уже сыграл вступление к “Беги, кролик, беги”, и певица, не сбившись ни на такт, выплыла из глубин экзистенциальной германской тоски на мелководье английского легкомыслия.
– Так-то лучше, – сказал Льюис. – Этой стране нужны новые песни.
Бойкая мелодия задала соответствующий тон настроению, и Льюис решил закрыть вопрос сейчас, не откладывая его еще на одну сигарету. Не будучи по натуре торговцем, он полагался обычно на прилагательные в превосходной степени, вроде “замечательнейший” и “чудеснейший”.
– Давайте я расскажу вам о нашем новом доме. Это действительно чудеснейшее место. Дом намного больше, чем в Амершаме. Больше даже, чем у тети Клары. Есть бильярдная. Рояль. – Короткая пауза, выразительный взгляд на Рэйчел. – Великолепный вид на Эльбу. В доме полно интереснейших картин – думаю, весьма известных художников. Что еще? Есть “немой официант”[15].
– Официант? – поразился Эдмунд.
– Прислуга. Горничная, кухарка и садовник.
– И они все немые?
Льюис невольно рассмеялся. И даже Рэйчел улыбнулась.
– Скоро увидишь.
– А по-английски они говорят? – спросила Рэйчел.
– Большинство немцев знают несколько английских слов. А ты наверняка быстро выучишь необходимые немецкие.
Льюис помолчал. Этот момент он репетировал мысленно несколько раз. Сыграть на жалости, пробудить сочувствие к Любертам? Рассказать, какие они, показать, что они такие же люди? Или просто изложить факты – с упором на то, что в доме вполне может разместиться двадцать человек и выгонять хозяев нет никакой нужды?
– Владелец дома – герр Люберт. Он архитектор. Человек образованный, культурный. Жена умерла во время войны. У него есть дочь, чуть постарше тебя, Эд. Зовут, кажется, Фрида. В общем, дом… он огромный. Там и двадцать человек поместятся. Верхний этаж полностью отдельный…
Рэйчел тяжело вздохнула.
– Дом достаточно велик для всех нас. Они будут жить на верхнем этаже, а мы займем все остальное.
Рэйчел подумала, что ослышалась.
– Мы будем жить с немцами? – недоверчиво спросила она.
– Мы и не заметим, что они там. Их ведь только двое. Они могут пользоваться отдельным входом, жить сами по себе. Все, что надо, у них есть.
– Мы