в час.
– А можно попробовать?
– На этих дорогах вряд ли. – И тут Льюис привел первый из убийственных статистических доводов: – Ты знаешь, что мы за один уик-энд сбросили на Гамбург больше бомб, чем немцы на Лондон за всю войну?
Он обращался к сыну, но слова его были адресованы Рэйчел. И тут же, как будто откликаясь на его сигнал, Гамбург повернулся к ним своими зияющими ранами. Поначалу картина напоминала виды Лондона, Ковентри и Бристоля, но масштаб разрушений возрастал с каждым ярдом. Ни одного целого здания, только мусор и вереницы людей, бредущих по обочинам.
– Но ведь они сами начали, так, папа?
Льюис кивнул. Конечно. Начали они. Начали, когда ловкий фокусник смешал в котле старые обиды и недовольства; начали со вскинутой руки и повязки на локте, с митингов и построенных дорог, с аплодисментов каждому изречению, с разгромленных магазинов, с взлетающих самолетов и сброшенных бомб. Начали они. Но где они теперь? Где та раса сверхлюдей, что пожирала континенты? Не эти же жалкие оборванцы, измученные доходяги, ковыляющие вдоль разбитых дорог?
– Они не похожи на немцев, папа.
– Не похожи.
Рэйчел молчала.
– Видишь те черные кресты? Они обозначают места, где в руинах погребены люди. Более миллиона немцев, гражданских, а не военных, считаются пропавшими без вести.
Льюис посмотрел на Рэйчел, но ее лицо оставалось бесстрастным.
Ладно, молчи, подумал он. Скоро сама увидишь.
Они обогнали семью, еще одну, скарб их умещался в садовой тачке.
– Куда они идут? – спросил Эд.
– Это беженцы, возвращаются в город. Или люди, которых выгнали из дома, чтобы там поселились такие, как мы.
– Мама говорит, что они живут в лагерях.
– Так и есть. Но места для всех не хватает. Каждый месяц мы строим новый лагерь.
Надо бы как-нибудь показать им, что представляет собой лагерь для перемещенных лиц.
– Это такие лагеря, как в “Иллюстрированных новостях”?
– Нет, не такие.
– Но ведь они это заслужили, разве нет? За все, что сделали?
Льюис едва сдержал раздражение. Перевел дыхание. Сыну лучше не знать.
– Папа?
Бредущие мимо люди думали только о самом насущном, о том, как выжить, как не умереть с голоду, о том, что, возможно, самое худшее еще впереди, но помочь им Льюис ничем не мог. Справедливость…
– Да, Эд. Некоторые заслужили.
– Конечно, заслужили, – сказала Рэйчел, впервые подав голос с того момента, как села в машину.
Странная пара – приземистый работяга “остин” и изящный аристократ “мерседес” – прошуршала по гравийной дорожке. Стефан Люберт посмотрел на часы и спустился по лестнице, чтобы встретить новых жильцов. Поправив пиджак, он постарался придать себе вид, полный достоинства и одновременно смирения – комбинация маловероятная сама по себе, а уж для человека его темперамента тем более. Чуть в стороне стояли Хайке и Грета, готовые предложить британской семье свои услуги. Обе заметно