и вернулась к себе.
Непонятное, необъяснимое волнение возрастало, руки леденели, так явно, натурально и подробно раскручивалась мистическая картинка ужаса. Овладевавший Ритой страх напоминал тревогу путника, чувствующего, что ураган с грозой и проливным дождём, настигнут его в поле, где негде укрыться. Небо начинает чернеть, раскаты грома лишь отдалённо заявляют о своем приближении, а страх, как предвестник будущих событий, уже тут как тут. Сидя на кровати, Рита сжимала в руках чашку, когда-то вымытую для неё Максом, а потому бесконечно родную и дорогую, словно ниточку, связующую её с любимым. Огни вечернего города вспыхивали в темном квадрате окна, бросая блики в комнату. Изредка чужие голоса раздавались в коридоре, но теперь Рита не знала, выйдет ли к Максу, если он всё-таки объявится. Сотворенный в мыслях романтический вечер, нежный и упоительный, рассеивался под воздействием чего-то неизвестного, неуправляемого, внутренний настрой не совпадал с предстоящим желанным свиданием.
«Завтра на утреннюю электричку, на самую раннюю, „к маминым борщам и тёплым котлеткам“. И ведь могла бы быть уже дома… Как иногда мир подсказывает…»
Но раздались шаги… он! Сердце вздрогнуло, и следом сорвалось в пропасть, не имеющую дна. «Не может быть…!» – думала Рита, но могло, и было: шаги, поворот ключа в дверях, женский игривый смех, искристый, как шампанское, в избытке бьющее через край бокала.
«Однокурсница… по делу… соседка… за солью… за конспектами…» – перебирала варианты Рита, стараясь не верить в очевидность происходящего. Столько разных опасений посетило Риту по возвращению в общагу, и что Макс мог уехать, и что нахождение в корпусе небезопасно, но что он приведёт бабу…! Такую до банальности пошлую ситуацию она не предусмотрела. Слезы подступали к горлу, а давящая тяжесть плотно легла на грудь. Образ Макса-героя, возведенный в культ, рассыпался на хрупкие частицы, а среди груды пыли и обломков стояла Рита, несчастная и раздавленная.
«Как горько и как мерзко…» – думала она, слушая, как в комнате Макса веселилась гостья, заливаясь переливистым смехом. Конечно, личная жизнь Макса – его право. Но Рита верила, что случайные взгляды – не случайны, что симпатия между ними – не игра и что Макс увлечён ею, так же как и она – им, всерьёз. Несколько раз Рита подумывала объявить о своём присутствии: выйти из комнаты, хлопнуть дверью, показать, что она здесь. Но ей хотелось узнать, чем завершиться встреча Макса с подружкой. Финал намечался предсказуемый и очевидный, но Рита еще не верила в возможность такого поворота событий.
Вскоре смех и разговоры в соседней комнате смолкли, сменились поцелуями. Стена, до сих пор служившая верную службу и, как разведчик, доставлявшая точные сводки о нахождении Макса, предательски вовлекала Риту стать невольной свидетельницей чужой интимной жизни. Вздохи и стоны, словно им тесно в соседней комнате, выходили из берегов и заполняли