нее самое подходящее. Благодарю за совет, мне бы самой до этого никогда не додуматься. С сегодняшнего дня ты будешь называться Милочкой, слышишь? – добавила она, обратившись ко мне.
Итак, меня назвали Милочкой; имя Милочка мне нравилось настолько, насколько нравилась жизнь в доме маленькой Наты, которая любила меня, берегла и так много нашила различных костюмов, что даже не перечесть.
Когда я ходила с нею гулять или ездила кататься, все прохожие мною любовались: «какая превосходная кукла и как хорошо одета!» – повторяли они, глядя на меня с видимым удовольствием.
На третий день Рождественских праздников Ната получила приглашение на детский бал к графине Б., и вот тут-то, по ее просьбе, Вера Ивановна заказала для меня такой роскошный туалет, что, как говорится, «ни в сказке сказать, ни пером написать»; шелк, бархат, ленты, кружева, – все было пущено в ход.
Когда мы появились в зале графини, то большинство находившихся там детей сразу окружили Нату, закидывая вопросами обо мне и наперебой друг перед другом спешили танцевать со мною.
Я вернулась домой очень утомленною, но тем не менее вспоминала о вечере у графини с большим удовольствием и долго прислушивалась к голосу Наты, которая, прежде чем заснуть, подробно рассказывала старушке няне обо всем том, что мы говорили, что делали и, главным образом, о том, как все восторгались моим красивым личиком и нарядным костюмом.
– Кукла, конечно, не живой человек, от нее больше требовать нечего, – отозвалась няня, укладывая Нату в кроватку и советуя повернуться к стене, чтобы скорее заснуть.
– А для живого человека, няня, разве не нужно ни красоты, ни нарядов?
Няня отрицательно покачала седой головой.
– Что же для него надо? – продолжала девочка.
– Доброе сердце, ум, послушание, кротость, желание учиться… Ну, да обо всем этом мы завтра потолкуем, теперь, дорогая крошка, пора спать…
И, ласково взглянув на свою питомицу, няня вторично посоветовала ей повернуться к стене.
Девочка повиновалась.
Няня еще несколько минут оставалась в комнате, затем, полагая, что Ната заснула, осторожно вышла в коридор.
– Ты слышала, что говорит няня? – обратилась она тогда ко мне шепотом. – Но хоть ты и кукла, а все-таки я хочу научить тебя всему тому, чему, по ее словам, должны учиться люди: доброе сердце, ум, кротость, – все это в тебе есть, а вот читать да писать ты, наверное, не умеешь, но мы это дело исправим.
И действительно, начиная со следующего дня, каждый раз, когда Ната садилась за уроки, я присутствовала тут же, сожалея в душе, что не могу держать пера и писать так, как пишут маленькие девочки, но Ната словно угадала мою мысль и, выучившись писать какую-нибудь новую букву, сейчас же брала в свою руку мою, начиная водить по бумаге, благодаря чему я училась одновременно с нею.
К концу месяца мы знали уже почти всю азбуку настолько хорошо, что могли написать ко дню рождения Веры Ивановны целое слово: «Поздравляем!»
Глава вторая
Лотерея
Таким