энергию. Теперь Дантон становился менее необходимым, потому что после первого нашествия пруссаков опасность отчасти вошла в привычку. Мщение, готовившееся против жирондистов, претило ему; он недавно женился по любви (одарив свою молодую жену бельгийским золотом, по словам его врагов, а по словам друзей – суммами, полученными от правительства за должность адвоката). Он страдал, подобно Мирабо и Марату, от тяжелого заболевания; словом, нуждался в отдыхе и просил отпуска, чтобы съездить в Арси-сюр-Об, на свою родину, и насладиться природой, которую страстно любил.
Ему советовали удалиться на время, чтобы положить конец клевете. Победа революции теперь уже могла совершиться без него: для этого достаточно было еще двух месяцев войны и энергии; и Дантон намеревался возвратиться после победы и тогда возвысить свой могучий голос в пользу побежденных и лучших порядков. Пустое самообольщение, плод лени и утомления! Оставить на два месяца, даже на один только месяц, такую быструю революцию значило сделаться для нее чужим и бессильным!
Итак, Дантон отказался от места и взял отпуск. В комитет поступили Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа и привнесли в него первый – свою холодную непреклонность, а второй – страстную пылкость и свое влияние на буйных кордельеров.
Комитет общественной безопасности также подвергся преобразованию: число членов было сокращено с восемнадцати до девяти, причем были оставлены самые последовательные.
Пока правительство таким образом организовалось, во всех принимаемых решениях отмечали удвоенную энергию. Обширные меры, принятые в августе, еще не принесли ожидаемых результатов. Вандея, хотя нападение против нее и было поведено по правильному плану, не поддалась; поражением при Менене были почти утрачены выгоды, доставленные при Ондскоте; требовались новые усилия. Революционный энтузиазм подсказал мысль о том, что на войне, как и во всём, воля имеет решающее значение, и в первый раз армии было велено победить к назначенному сроку во что бы то ни стало.
Все опасности, грозившие Республике, патриоты видели сконцентрированными в Вандее. «Уничтожьте Вандею, – говорил Барер, – и Валансьен и Конде не будут больше во власти австрийцев. Уничтожьте Вандею – и англичане не будут больше заниматься Дюнкерком. Уничтожьте Вандею – и Рейн будет избавлен от пруссаков. Уничтожьте Вандею – и Испания будет побеждена и завоевана. Уничтожьте Вандею – и часть внутренней армии отправится подкрепить храбрую Северную армию, столько раз преданную, столько раз расстроенную. Уничтожьте Вандею – и Лион более не будет сопротивляться, Тулон восстанет против испанцев и англичан, а дух Марселя снова поднимется на высоту Революции. Наконец, каждый удар, который вы нанесете Вандее, отразится на непокорных городах, на федералистских департаментах, на одолеваемых неприятелем границах!.. Вандея и снова Вандея! Там нужен решительный удар до 20 октября, до начала зимы, до бездорожья и распутицы.
Комитет в следующих