дошел до «…здоров телом, духом и разумом…», Клодия замерла, не увидев, а скорее почувствовав, как напрягся Финн. Рядом с ней зацокал языком Каспар.
Клодия посмотрела на Каспара: тот продолжал глупо ухмыляться.
Страх. В душе у Клодии проснулся холодный страх. Что-то здесь не так. Что-то они задумали. Взволнованная, она сорвалась было с места, но Каспар схватил ее за руку и зашептал на ухо:
– Надеюсь, ты не вмешаешься и не испортишь Финну праздник.
Клодия уставилась на бывшего жениха.
Сапиент закончил читать и теперь сворачивал свиток.
– Да будет так. Если возражений не имеется, то здесь и сейчас, в присутствии свидетелей, перед всем Королевством я объявляю принца Джайлза Александра Фердинанда де Хаваарна, Владыку Южных островов, графа…
– Я возражаю.
Сапиент осекся. Клодия вместе со всеми присутствующими изумленно повернулась на голос.
Спокойный и уверенный, тот голос принадлежал юноше. Он выбрался из задних рядов, протиснулся мимо Клодии, и она смогла его рассмотреть. Мантия из тонкого золотого атласа, каштановые волосы, серьезный, сосредоточенный взгляд… Юноша высокий и невероятно, поразительно похожий на Финна.
– Я возражаю.
Юноша смотрел на королеву, на Финна, а они – на него. Отмашка Старшего Сапиента, и гвардейцы в полной боевой готовности.
– Кто вы, господин? Что дает вам право возражать? – недоуменно осведомилась королева.
Юноша улыбнулся и протянул к ней руки – как ни странно, жест получился королевским. Он поднялся на ступеньку и отвесил низкий поклон.
– Миледи мачеха, неужели вы меня не узнаёте? – спросил он. – Я настоящий Джайлз.
9
И поднялся он, и пошел искать пути труднейшего, дороги, которая ведет внутрь. И пока была на нем Перчатка, не ел он и не спал, и ведал Инкарцерон все его чаяния.
Конь без устали скакал по глубокому снегу. Аттия крепко держалась за Кейро: от холода тело застыло, руки окоченели, несколько раз она едва не падала.
– Нам нужно как следует оторваться, – бросил через плечо Кейро.
– Да, понятно.
– А ты махинатор что надо! – засмеялся Кейро. – Финн гордился бы тобой.
Аттия не ответила. Это она придумала, как выкрасть Перчатку, и знала, что справится, но сейчас почему-то стыдилась, что предала Рикса. Он, конечно, сумасшедший, но Аттия привязалась к нему и к его убогой труппе. Конь скакал прочь от Морозии, а Аттия гадала, что́ Рикс предпримет и как объяснит случившееся другим циркачам. Впрочем, он не использовал настоящую Перчатку на представлениях, значит труппа продолжит выступать. Жалеть Рикса не стоит, в Инкарцероне нет места жалости. Только куда деться от памяти о Финне, который однажды пожалел ее и спас! Аттия нахмурилась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив