судьба уголовного дела.
Мысль о Петельникове держалась в Рябинине постоянно, как дыхание. Но рядом появилась другая забота – о новом деле. Поэтому он с интересом ждал второго свидетеля.
Мария Владимировна Васина, которая упоминалась в телеграмме, оказалась шестидесятипятилетней старушкой.
– Вот она и я, – представилась свидетельница. – Зачем вызывал-то?
– А вы что – не знаете? – удивился Рябинин.
– Откуда мне знать, сынок? – тоже удивилась старушка, и он поверил: не знает.
Рябинин переписал из паспорта в протокол анкетные данные, дошел до графы «судимость» и на всякий случай спросил:
– Не судимы?
– Судима, – обидчиво сказала она.
– Наверное, давно? – предположил он.
– Вчера, сынок.
– За что? – опешил Рябинин.
– Пол в свой жереб не мою, а квартира обчая. За это и позвал к ответу?
– Не за это, – улыбнулся он и понял, что речь идет о товарищеском суде.
– Я впервой в вашем заведении. У меня сестра знаешь отчего померла?
– Нет, – признался Рябинин.
– Милиционера увидела и померла. От страху, значит.
– Ну уж, – усомнился он.
Начинать допрос прямо с главного Рябинин не любил, но с этой старушкой рассуждать не стоило – завязнешь и не вылезешь. Поэтому он спросил прямо:
– Бабушка, у вас в Ереване знакомые есть?
– Откуда, милый, я ж новгородская.
– А Кузнецовых в Ереване знаете?
– Господь с тобой, каких Кузнецовых… И где он, Ириван-то?
– Ереван. Столица республики, город такой.
– А-а, грузинцы живут. Нет, сынок, век там не бывала и уж теперь не бывать. А Кузнецовых слыхом не слыхивала.
Разговор испарился. Оставался один вопрос, главный, но если она и его слыхом не слыхивала, то на этом все обрывалось.
– Как же, Мария Владимировна, не знаете Кузнецовых? А вот сто рублей от них получили, – строго сказал Рябинин и положил перед ней телеграмму, которую он уже затребовал из Еревана.
Васина достала из хозяйственной сумки очки с мутно-царапанными стеклами, долго надевала их, пытаясь зацепить дужки за седые волосы, и, как курица на странного червяка, нацелилась на телеграмму. Рябинин ждал.
– Ага, – довольно сказала она, – я отстукала.
– Подробнее, пожалуйста.
– А чего тут… Плачет девка, вижу, все нутро у нее переживает.
– Подождите-подождите, – перебил Рябинин, – какая девка?
– Сижу у своего дома в садочке, – терпеливо начала Васина, – а она подходит, плачет, все нутро у нее переживает…
– Да кто она?
– Обыкновенная, неизвестная. Из того, из Иривана. Откуда я знаю. Плачет всем нутром. Говорит, бабушка, выручи, а то под трамвай залягу. Мазурики у нее украли документы, деньжата, всю такую помаду, какой они свои чертовские глаза мажут. Дам, говорит, телеграмму родителям на твой адрес, чтобы сто рублей прислали. А мне что? Вызволять-то надо девку. Дала ей свой адресок. А на второй день пришли