запел знакомый мужской голос, «Когда так близок час прощанья», я присаживаюсь в кресло и закрываю глаза, впервые в этой комнате кто-то был.
Я и тень былого Фрэнка.
Все уходили, и я уже не в состоянии отличить один год от другого. Слезы опять застревают в горле. Я вслушиваюсь в слова совсем иначе, чем много лет назад, каждая буква как нельзя подходила под мое настроение.
Не знаю, сколько я так просидела, уткнувшись в колени, размышляя, что ждет меня в конце, и какой он, этот мой путь. Когда пластинка заканчивается, я поднимаюсь на ноги, и беру в руки телефон.
– Алло, баба Фиса? – спрашиваю я, хотя узнаю ее прокуренный голос в трубке, – У вас сегодня тихо? – этот пароль должен был дать мне понять, могу ли я прийти к ней или нет. Этот способ придумала баба Фиса, чтобы облегчить всем жизнь.
– Варенька, – восклицает она, – У меня сегодня очень шумно, – понизив голос, отвечает баба Фиса и хрипло смеется. Это означает, что у нее собралась компания, и можно присоединиться к веселью.
Ее вечера были самыми лучшими, приемы, которые устраивала баба Фиса еще с тех времен, когда она владела трактиром на Бронной улице, отличались статусом и собирали все сливки общества в одном месте.
– Не поверишь, но я держала телефон, чтобы набрать тебя, ты давно у меня не появлялась, – сокрушенно добавляет баба Фиса.
– Учеба отнимает всё время, – вру я, словно это действительно было правдой и мне очень жаль
– Один очень настойчивый молодой человек ищет с тобой встречи, – загадочно произносит она, надеясь, что я начну расспрашивать ее о нем, но это последнее, чего я хочу.
– Я бы хотела просто напиться, – шепчу я в трубку, в эту минуту, я хочу, чтобы время, замершее на отметке двадцать один, вновь стало идти, чтобы я смогла вкусить эту непонятную для меня человеческую черту «не опоздать». Осознать важность мгновений, но я знаю, что скоро этот порыв пройдет, и я снова стану собой, а не этой размазней, которую я ненавижу.
– Тогда ты знаешь адрес, я тебя жду, – она отключается.
Баба Фиса была женщиной слегка за семьдесят, по человеческим меркам. На ее лице нет ни одной морщинки или пигментного пятна. Только ровный розоватый тон, скрытый под легкой вуалью пудры. Она была одной из семи старейшин и практически, самой известной, другие предпочитают оставаться в тени, как и мой отец.
Я познакомилась с ней случайно, мой экипаж не мог проехать через Смоленскую улицу, и вынужден был ждать неподалеку. Мне пришлось идти пешком до магазина, я заказала модную тогда шляпку, поэтому у меня был повод терпеть эти неудобства.
В маленьком магазинчике, я столкнулась с бабой Фисой, мы разговорились и в тот же вечер, я блистала у нее на приеме, в той самой заказанной из каталога небольшой французской шляпе.
На часах два ночи, все спят, и я стараюсь не шуметь, спускаясь вниз на цыпочках, шлейф темно-бардового платья вьется вокруг моих ног, как всплески огня. Красные туфли я несу в руках. Не хочу никого видеть, замечая в коридоре свет, но он пуст, я нажимаю выключатель, и комната