заветной мечты. К тому времени, то есть к началу июля 1997 года, он уже был близок к тому, чтобы стать объектом одной из крупнейших в истории ФБР спецопераций по поимке особо опасных преступников. Тысячи оперативников будут высматривать его повсюду, но никто так и не установит его местонахождения… пока он был жив.
Тело Эндрю Кьюненена было обнаружено лишь на девятый день после его смерти на борту плавучего дома, которому суждено будет превратиться в постыдную достопримечательность Майами-Бич. Шлейф последствий его преступлений и трагического кровавого вояжа по просторам Америки растянется на долгие месяцы. И то, что поначалу обманчиво преподносилось в СМИ как «ссора голубых любовников», не затрагивающая, по сути, никого за пределами замкнутого и обособленного «гомосексуального мира», разрослось, по мере выяснения всей степени омерзительности и наглости совершенных Кьюнененом убийств, до масштабов истории, камнем из пращи вынесшей его образ на первые полосы центральных газет, в анонсы главных событий итоговых выпусков теленовостей, на обложки солидных журналов, включая Time и Newsweek. Но еще до убийства Джанни Версаче и обретения всемирной известности Эндрю Кьюненен успел пересечь пространство параллельного мира, в котором обретается гей-сообщество современной Америки, – выбраться из прокаженного и смердящего наркотиками подбрюшья полусвета и войти в культурный и привилегированный мир богатых людей, искусно скрывающих свою гомосексуальность.
Эндрю повсюду приходился ко двору. С равной непринужденностью мог поддерживать светские беседы об изящных искусствах и архитектуре, слыл ходячей энциклопедией брендов и статусов. В роли мальчика на содержании был замечен и в пятизвездочном отеле Gritti Palace в Венеции, и на фешенебельной вилле на Кап-Ферра. Затем у него случилась любовь с молодым трудоголиком-архитектором, и – предположительно из-за отказа богатого партнера оплатить ему покупку вожделенной модели «мерседеса» – Эндрю, хлопнув дверью, покинул взлелеянный мир своей извечной мечты.
Сколько бы и что бы Эндрю Кьюненен ни получал, ему было мало и хотелось еще: всё больше наркотиков, всё более извращенного секса, всё более дорогих вин… И как-то так постепенно он пришел к убеждению, что все они ему по жизни обязаны. А разве не так? Ведь он всегда и везде был душой компании, самым смышленым парнем. К двадцати семи годам он успел превратиться не просто в кошмарного самовлюбленного нарцисса, всецело поглощенного собой, но еще и в искушенного патологического лгуна, изрядно поднаторевшего в создании вокруг себя альтернативной реальности, при этом достаточно сообразительного, чтобы вовремя сорвать куш с внушаемых им окружающим обманчивых иллюзий. В кругах людей доверчивых и поверхностных, где он вращался, Эндрю не составляло труда становиться незаменимым. Но под внешним его шармом таился и вызревал злополучный психоз, усугубляемый привычками Эндрю к просмотру жесткого порно с насилием и употреблению кристаллического метамфетамина, кокаина и прочих наркотиков, имеющих широкое хождение в определенных гомосексуальных кругах, хотя говорить об этом и не принято. «Да любой, кто сидел на „кристаллах“ и