и скривился, словно на язык попало дерьмо.
В дверях возник Сергей. Халат, дымящаяся чашка кофе. Хоть сейчас снимай для рекламы чего угодно в образе среднестатистического положительного мужа. Корнеев подумал с неприязнью, что зачёсывая к затылку волосы, Сергей маскирует лысину.
– Ну, если все проснулись, айда завтракать?
Пётр Иванович не разделял оптимизма новой родни.
– Мне надо позвонить, – сказал он и двинулся на Сергея.
«Не отойдёт – смету с дороги».
Сергей отошёл.
Телефон примостился на столике в коридоре. Не белый, как обычно, а коричневый, но Кореневу было плевать. Что его волновало, так это записная книга. К его радости, ветхий, сорящий страницами блокнот, оказался на месте.
Чужаки скучились за спиной, наблюдая.
– Кому ты звонишь в такую рань?
– Мало ли кому. Нинке, подруге моей. Она в курсе, есть у меня дети или нет. И в ветеранском комитете в курсе. Где же…
Он листал блокнот деревенеющими пальцами. Почерк был его. И бессмысленные закорючки, какие малюют, треплясь по телефону. Но имена…
– Василий Семёнович? Геннадий Львович? Нестеров? Комышин? Михайловна? Кто эти люди?
– Твои друзья, пап, – терпеливо сказал Сергей.
– Перестань! – Коренев смял блокнот, – Всё переписали, всё! Нет, так не бывает. Где-то вы просчитались! Прокололись где-то…
Он поскрёб своё запястье. Заметил красные пятна, вроде крапивных ожогов, опоясывающие предплечье до локтя. Покрасневшие участки кожи слегка зудели.
– Вот, – констатировал Пётр Иванович, – Я от вас уже лишай подхватил.
Сергей утомлённо вздохнул, а Виктория хлопнула в ладоши:
– А теперь завтракать! На десерт «Наполеон» с малиной, по моему фирменному рецепту.
Пётр Иванович поплёлся за роднёй.
Тосты, чесночный суп и шпинат улучшили самочувствие. Он сделался злым и странно весёлым, как бывало после двухсот грамм водки в плохой компании.
Слизывал с ложки крем из маскапоне и ястребом смотрел на семейство. Сергей и Виктория чинно сидели напротив, поклёвывая торт.
– Хорошо, – откашлялся он, – Хорошо, говорю, что вы жену мою с собой не притащили. Апартаменты у меня скромные, боюсь, теснились бы.
Сергей не уловил сарказма.
– Мама умерла, – сказал он, напрягшись.
– Знаю! – стукнул Коренев кулаком по столу. Зазвенели чашечки и блюдца, – Я не о твоей чёртовой маме, а о своей жене…. О Ларисе.
– Маму… твою жену, звали Таня, – произнёс Сергей.
Пётр Иванович закряхтел. Встал тяжело:
– Спасибо, девушка. Жрать вы готовить умеете.
Виктория улыбнулась сконфуженно.
Он обувал туфли, когда Сергей поинтересовался из кухни:
– Ты куда, пап?
– На Кудыкину гору, – процедил Коренев и сжал в кармане плаща килограммовую гантель. Сойдёт за кастет, если они попробуют его остановить. А они попробуют, – Прогуляюсь, – сказал он громче.
– Хорошо. Только шарф намотай.
«Идеальный