твоих внешних данных ты умрешь девственницей…не стесняйтесь, мадемуазель, откройте вот этот шкаф… нет, я не грабитель, мне не нужны ваши деньги, а вот документы, пожалуйста, доставайте быстрее…пока не случилось беды, а то я человек очень нервный, очень устал… и очень ненавижу аристократов. Мне надо торопиться, а вдруг господина Монморанси, бывшего министра Капета, повесят без меня? Никогда себе этого не прощу…, – последнее было сказано, скорее, с насмешкой, чем со злобой.
Его немного развлекал испуг этой еще недавно надменной и властной особы, разом растерявшей всю привычную барскую спесь.
С четверть часа он, молча, перекладывал бумаги, бросая на женщину хмурые взгляды. Всё это очень интересно и всё же не совсем то, что нужно.
– И где же старуха Белланже, где сестра маркиза? Где кузина? – заложив руки за трёхцветный пояс и сузив глаза, обратился Куаньяр к мадемуазель де Белланже, – ну же, я должен знать правду! Сбежали? Бросили вас? Не удивлюсь ничему, семейка моральных уродов…
– Они пошли к председателю нашей секции, узнать, сможем ли все мы получить пропуск и выехать из Парижа…
Норбер спокойно пожал плечами:
– Значит, они уже арестованы. Представляю себе бессильную ярость мамаши Белланже, приятно было бы повидать её… кузина менее достойный противник, но даже она не лепетала бы сейчас, как вы… что вы знаете о переписке маркиза?
Мадемуазель де Белланже слабо вздохнула:
– Достоверно, ничего. Как понимаете, всё это слишком серьезно, чтобы кузен стал посвящать в это семью, особенно женщин…, – встретившись с его невозмутимым, жёстким взглядом, она обреченно сникла.
Но реакцию Куаньяра просчитать слишком сложно, внешнее отсутствие эмоций обманчиво.
– Уходите! – резко бросил он, не оборачиваясь, через плечо.
– Что?! – мадемуазель де Белланже боялась поверить тому, что услышала.
– Ты еще и глухая, аристократка?! Убирайся, исчезни! – грубость Норбера проистекала от его собственных сомнений в правильности того, что он делает.
Перепуганная и жалкая, старая дева, она не вызывала в нем злобы, скорее пренебрежение.
– Ваша кузина, которой не отказать в сословном высокомерии и ненависти к санкюлотам держала бы себя совсем не так, верно?
Она нерешительно подошла и слегка коснулась его плеча.
– Но месье… я хотела сказать, гражданин…Помогите мне получить пропуск, чтобы выехать из Парижа…без пропуска мне далеко не уйти…
– Я сказал лишь, что дам вам шанс уйти, но помогать вам я не намерен, убирайтесь! Это мое последнее слово! – он бросил эти слова вполоборота, не сводя с куста цветущей акации за окном остановившихся, широко открытых глаз. Обернувшись на секунды и облизнув сухие губы, смерил ее взглядом, от которого женщина убрала руку с его плеча и слегка попятилась.
После Куаньяр повернулся спиной к мадемуазель де Белланже и скрестил руки на груди, давая понять, что ничего другого она от него не услышит.
Шорох