вы решили продолжить…работу? – последним словом Куаньяр всё же подавился.
– Менее чем через час, Норбер, ждать тебе недолго…Но с рассветом мы разойдемся по домам….
Поднявшийся было со стула, Куаньяр резко опустился обратно:
– Страшная смерть, но почему их рубят и забивают дубинками… а не расстреливают к примеру? Это было бы более....гуманно? В чем же дело, зачем так…мы же не звери, Станислас?
Майяр нахмурился:
– Тебе говорить легко.. А кто же выдаст им огнестрельное оружие? Кто официально подпишется под всем этим? Не сделают этого ни наши, ни бриссотинцы. Ролан и Серван, Дантон и Робеспьер.. все, все одинаково устранились.
Если бы трибунал работал более эффективно еще в августе, этого бы не случилось.. Всем желательно это самое «устранение изменников в тылу в момент вступления пруссаков в Верден», как трещат газеты. Все хотят поднести кулак к носу бриссотинцам… Но все понимают, как это будет выглядеть в реальности и никто, никто не желает быть обвиненным хотя-бы в косвенном соучастии или в попустительстве!. Мне досталась неблагодарная и грязная работа, Норбер!
– Рад, что ты это понимаешь. По примеру 89 года вы пытаетесь возглавить и направить в нужное русло то, что предотвратить всё равно невозможно. Но здесь это ошибка, и хуже всего то, что эта роковая ошибка бросит тень на Якобинский Клуб в целом.. А бриссотинцы, газеты которых 3 сентября находят это «разумной мерой», 23-го припишут всю ответственность исключительно нам.. Словно Ролан и Серван как-то пытались предотвратить это.
И Куаньяр счел нужным добавить:
– И всё же я благодарен тебе и все признают твою энергию и способности организатора, говорят, то, что творится у Эбера в Ла-Форс вовсе не поддается никакому описанию…
Он знал, Майяр за это время спас более сорока человек, у Эбера удалось вырвать не более шести..
– Спасибо на добром слове, Норбер. Но кажется ты прав, мне еще предстоит выслушать немало упреков и.. проклятий…
– Когда же это наконец закончится, Станислас?
– Сегодня и закончится.
Притаившись под навесом, незаметный для обвиняемых, Норбер наблюдал за работой импровизированного трибунала, суд был более чем кратким и выносил только два вида приговоров либо «помилован именем народа», либо…Майяр произносил коротко: « В Форс!». Обреченные думали, что речь идет о переводе в тюрьму Ла Форс, но это означало смерть.
Расправы начинались прямо во внутреннем дворе, иногда сразу за дверью, в отдельных случаях непосредственно в самом помещении, так, что брызги крови долетали до самих членов трибунала, пачкали документы… В таком виде эти документы и сохранятся для истории.
Норбер сделал выразительный жест, когда перед трибуналом появились один за другим трое пожилых людей в сутанах…После их оправдания он снова спрятался в сумрак под навес..
Граф де Бресси с семьей, даже не предстали перед Трибуналом, смертельно бледные, застывшие как статуи, прижавшиеся друг к другу, они были окружены вооруженными