её тела. Шпильки держали в тонусе подтянутые икры загорелых ног, скрывающихся в линиях разреза платья где-то на уровне бедра. Не расставаясь с белоснежной ласковой улыбкой, она свободно обернулась вокруг собственной оси, продемонстрировав загар на в меру оголённой спинке, тут же покрыв её полупрозрачным, прошитым золотою нитью, палантином, что ниспадал с её округлых хрупких плеч волною переливных складок. Причёска, макияж, черты лица, огромные задорные глаза – она будила во мне искренний восторг и сдержанную ревность (опасные эмоции перед большой игрой).
Она стояла и смотрела на меня, нетерпеливо ожидая комплименты. Я не заставил её ждать.
«О, моё Небо! Ты прекрасна! Теперь я не могу дышать тобой. Я просто задыхаюсь.», – я подошёл почти вплотную и ощутил её насыщенный цветочный аромат, – «Закрой глаза…», – шепнул я в следующий момент и обойдя вокруг неё, остановившись за спиной, украсил её шею диамантовым колье.
Она немного вздрогнула, вздохнула – прохладное колье чуть обожгло горящий трепет её кожи. Глаза её открылись, она, словно смущаясь, обернулась и подарила мне волшебное «Merci». В ответ я поднял кисть её руки, накрыл проникновенно-нежным поцелуем и обернул вокруг её запястья сияющий алмазными слезами тоненький браслет. Раскрыв ладонь её руки, я передал и серьги.
«Не знаю, как их надевают…», – развёл руками виновато, – «Поэтому, давай сама…».
И этим необтёсанным признанием своим я чуть было не сбил всю магию момента. Она же, просто улыбнувшись, надела серьги, глядя мне в глаза кричащим преданностью взглядом, не отводя ни на мгновенье его волшебных искр счастья. Она обвила мою шею своими тонкими и тёплыми руками и продолжала мне шептать одними лишь глазами, а перед выходом воткнула мне в петличку пиджака нераспустившийся бутон бордовой розы.
В холле отеля было шумно. Изысканная публика готовилась войти в ночную жизнь. На фоне многочисленных мадам в вечерних туалетах моя Элизабет смотрелась просто лучезарно.
В плеяде чёрных смокингов серьёзных джентльменов было предельно трудно разобраться, кто есть кто. Все то и дело безустанно обсуждали предстоящую премьеру в «Operá», припоминая автора известной пьесы, превознося и критикуя исполнителей ролей. Мы тоже бы сходили на спектакль, но нас тянуло предвкушение игры.
Вооружившись тонкими бокалами с «Cristal», мы погружались в светский гул, разбавленный чуть сдержанным «хи-хи» уже весёлых дам. А вот и первые знакомые – друзья… И «Бон-суар!», «Сава туа?», «Мерси, требьян…». Немного комплиментов, быстрых сплетен. Элизабет держала меня под руку. Она была раскрепощённа и проста, доброжелательна, мила, легко поддерживала всякие беседы на любые темы, умела пошутить и посмеяться.
Часы показывали ровно полночь. Мы вышли в ночь на Площадь «Casino». Кругом движение, толпа, шум голосов, автомобили – всё это утопало в свете фонарей, а в свежем воздухе был запах моря, и в нём интрига, тайна и азарт.
Мы медленно спустились по ступеням и продвигались прямо к Казино. Швейцар открыл нам двери, и мы вошли в фойе.