с белым гребнем,
И падает всем весом на бетон.
Мелькнула мысль об отдыхе, о летнем.
О тщетности подумалось потом.
Вода сползла, втянулась и набухла,
Переросла разбитую волну
И вновь пошла на «нож», как символ духа,
Зовущего напрасно на войну.
Смотрела зачарованно, следила
За тем, как буй картину дополнял.
Рождалось пониманье слова «сила»,
Которой нет сегодня у меня.
Я есть волна, и я же режу волны,
А бурый буй, как блеф моей судьбы,
Похожей на стакан, отчасти полный
Не смыслом жизни – фразой «если бы…»
На междометиях
беседа состоялась,
но дальше не пошло.
В карман полезли,
но даже там
мы слов не наскребли.
Пожав плечами,
слабо отшутились,
а дальше – больше –
молча разошлись.
На страницах суеты
1
С поверхности мира
испаряется человечность,
и некого попросить…
(Вы снова о деньгах? Тогда простите.
Я о другом).
Листая дни беспечно,
свернулся год,
свою собравши дань.
И пропустить хотелось бы уроки
суровой жизни,
вечно задающей
не те вопросы и тона не те.
Разлад всегда готов, как выстраданный принцип,
как никому не нужная война (полов, т.д., т.п.)
И то, что где-то мир возможен,
уже не факт, а логика утопий,
бравурный звон словесной пустоты.
2
И то, что свет накладно электричен,
не значит, что светлеет темнота.
Ночную глушь тревожа фейерверком,
цепляем небо искрами и лжем
самим себе, спасая в сердце радость
и воскрешая веру в чудеса.
Но человечность этим не спасти.
Она уже в последний свой круиз
отправилась
на лайнере.
Удобно
кричать о безответственности слуг.
Но ничего так просто не уходит,
когда клеймо впечатано уже
в раскрученную ленту новостей.
Расцвечен Восток рассветом,
Разум пресен, слегка рассеян.
Наслаждайтесь живым моментом,
Книжники и фарисеи!
Подо льдом притаились раки.
Подлецам не нужна Расея.
Упивайтесь чужим подарком,
Книжники и фарисеи!
Распушился апрельский воздух,
Позабыты убийцы-сели.
Вы несетесь, не зная броду,
Книжники и фарисеи!
Колыбель не колеблют руки,
Нет у грешников Моисея.
За собой застолбили флюгер
Книжники и фарисеи…
В полуметре от полноты
Полу-ангел – полудемон
Полусонной пустоты
Полушепотом читает
Полуночные черты.
В полусладком винном граде
Монотонных полумер
Он стоит