свернуть конфликт. Подраться с Ричардом значило надолго потерять расположение Сид, а переспорить его мало кому удавалось.
Чаще всего Ричард молчал, общаясь с одноклассниками ровно и только по необходимости, но если кто-то вступал с ним в спор, мог несколькими ядовитыми словами поставить противника на место. Язык у него был подвешен, что надо. Исключением была только Сидни, с которой он охотно общался и позволял шутить над собой. Было странно, что приехавший из Шотландии потомственный аристократ, высокомерный, язвительный и умный, водит дружбу с девчонкой-сорвиголовой, у которой на уме были единоборства, приключения и приколы. Ричард любил историю, социологию и математику, неплохо разбирался в физике и химии, а Сид предпочитала всем прочим предметам физкультуру, или, на худой конец, литературу. Однако они могли часами о чём-то разговаривать и даже понимать друг друга без слов, обмениваясь жестами и взглядами.
Все оставшиеся уроки Нэйк был сам не свой и в конце совсем разругался с Сидни. Она пыталась погасить ссору, предложив проводить её до дома, но Нэйк, взбешенный ревностью от того, что он не единственный ее лучший друг, послал ее чуть ли не в грубой форме и ответил, чтобы она шла домой со своим орком.
– Да что он себе позволяет! – угрожающе процедил Ричард.
Сидни схватила друга за руку и заглянула в глаза:
– Пойдём домой, а? – попросила она. – Давай все до завтра остынут, а там разберёмся.
Нэйк шел домой, пинал камни и злился на себя, идиота. Дома он вспомнил, что нужно выполнить домашнее задание: нарисовать свое генеалогическое древо. На большом белом листе бумаги, Нэйк нарисовал в центре круг, вписал туда букву «Я»… и все. Что делать дальше, он не знал. Он много лет жил с опекунами, взявшими его из приюта, и ничего не знал – и убеждал себя, что и не хочет знать, – о своих настоящих родителях. Семья Скольдов не любила приёмыша, у них был свой родной сын, девятилетний Нэлл.
Нэйк загрустил, отдавшись горьким мыслям о том, что он никому не нужен и его жизнь бессмысленна, и задание доделывать не стал, ведь что бы он ни написал, это оказалось бы ложью.
Утром, все еще со скверным настроением и с неприятным осадком, он направился в школу. Вошёл в класс и, ни с кем не поздоровавшись, плюхнулся на своё место. Уставившись в одну точку, он не услышал приветствия Сорайи и даже дернулся, когда она хлопнула его по плечу.
– Все, не трогаю! – выставила она руки.
Сорайя была соседкой Нэйка по парте. Шумная, веселая и часто бестактная, выше его на целую голову, но это не мешало им быть хорошими друзьями.
Прозвенел звонок, и начался театр имени Джексонов с их многочисленными родственниками. Они развернули огромный ватман, на котором было красиво нарисовано дерево, и на его кроне были многочисленные окошечки с именами. Закрепив ватман на доске, братья начали рассказывать о своей семье.
– Здесь сто четырнадцать родственников, не знаю, может, еще кого-то забыли? – важно начал Стив.
Нэйк смотрел на всю эту «Санта-Барбару»,