настолько поразился словам Артура, что даже вскочил на ноги. Он вдруг почувствовал, что сердце его бешено колотится, а щеки зарделись. Вытаращив глаза, он испуганно и даже немного возмущенно смотрел на Артура, на что тот звонко и добродушно рассмеялся:
– Да брось, сынок! Тут стесняться нечего, ты же вроде уже не школьник! Ну, пойдем ужинать, надо еще позвать Эрнеста.
Алинин дядя пошел по коридору, продолжая громко хохотать и что-то приговаривать в перерывах между раскатами хохота.
Потрясенный, Мирослав еще несколько минут стоял с открытым ртом один посреди библиотеки, беспомощно озираясь вокруг. Слова Артура, произнесенные во время этого короткого разговора, поразили его от начала до конца. Всего в нескольких предложениях Артур вдруг расставил все на свои места в мыслях Стояновича. Есть плохое и хорошее, добро и зло, и здесь не уместны никакие оправдания. Только человек решает, что для него важнее: пресловутые ценности или обстоятельства, склоняющие его покориться судьбе и об этих ценностях забыть. И с этой точки зрения, ничего за последние триста лет не изменилось, хотя с самого рождения Мирослава учили думать иначе. Вернее, его вообще никто никогда не учил об этом задумываться. Бездуховность его поколения была естественным и вполне закономерным результатом многолетнего искоренения всего духовного, под гнетом техногенных катастроф, природных катаклизмов, постоянно обостряющихся и усугубляющихся недугов.
Но больше всего Стояновича взбудоражила мысль о чувствах к Алине. Молодой человек присел на стул и вдруг подумал: «А вдруг он прав, черт возьми! А что если это все не ерунда, и ничто не мешает нам, как и прежде любить друг друга? Иметь семью? А что, если и я люблю ЕЕ? Люблю с самой первой минуты и даже не догадываюсь об этом? А этот беспардонный человек вдруг взял, да и отбросил всякие предрассудки одним махом! Мол, любовь-то есть, вот она, и ходить далеко не надо!».
В эту минуту дверь в библиотеку распахнулась и вошла Алина. Сердце Мирослава сжалось, и он почувствовал, что у него при виде нее в прямом смысле закружилась голова. Алина обеспокоено спросила:
– Что с тобой, ты такой бледный? – с этими словами девушка провела рукой по лбу Стояновича.
Лейтенант посмотрел на Алину, а потом вдруг взял ее руку, обтянутую в белую перчатку, и прижал ее к губам. Вопреки его ожиданиям, Алина не отдернула руку, а напротив, свободной рукой обняла голову Мирослава. Это продолжалось не более нескольких секунд, но Стояновичу показалось, что время остановилось. Он поднял глаза, и вдруг почувствовал, что еще немного, и он заплачет. Лейтенант нежно отстранил руки Алины и сказал:
– Все в порядке, здесь немного душно и я проголодался. Пойдем вниз, там, наверное, уже все готово.
– Готово, пойдем, мне нельзя долго находиться в библиотеке – сказала Алина и мягко потянула Мирослава за руку, помогая ему подняться.
Лейтенант Стоянович внимательно посмотрел на Алину, и молча пошел за ней в столовую.
Глава 8.
Когда Мирослав