Игорь Карпусь

Уроки без перемен. Книга жизни


Скачать книгу

Только брал, пользовался, не затрудняясь ответным словом и действием. Это общее свойство молодежи – смотреть только на себя и кумиров, поверх голов, и все же удивляюсь, как механически я жил в ранние годы, как упрощенно и безразлично воспринимал людей. Лишь после 20 медленно стало открываться внутреннее зрение, способность притягивать и отзываться. Впервые этот сдвиг, наверно, заметила Н. А. Онайко.7

      В начале августа 1967 мне позвонила добрая приятельница из краеведческого музея Эльза Гущина и спросила: «Хочешь участвовать в раскопках?». – «И ты еще спрашиваешь!» – воскликнул я. «Так иди скорее в гостиницу, тебя ждет начальник экспедиции». Так я познакомился с Надеждой Анисимовной, столичным археологом.

      Ей было за 50. Крупная прямая фигура, умные зоркие глаза, доверительная манера общения. Она говорила спокойно и ровно, но каждое слово звучало уверенно и весомо. Весь ее облик воплощал ту силу личности и достоинство, которые даются огромным жизненным опытом и накопленной культурой. С первых же минут я проникся к этой женщине беспредельным уважением.

      Она расспросила о работе, учебе и предложила поработать на раскопках в Широкой балке. «Местечко интересное. Вам, может быть, известно, что до революции там был найден бронзовый бюст боспорской царицы Динамии. Я надеюсь выйти на следы античного поселения». И тут же предупредила: «Работа тяжелая, но размеренная, требует внимания и аккуратности. К тому же, немного заработаете».

      К вечеру я пешком добрался до Широкой балки. Не считая руководителя, нас было всего шестеро: два московских студента, сотрудник Исторического музея Юрий Михайлович, инженер Володя – давний знакомый Онайко, повариха Дуся и я. Мы натянули палатки, соорудили очаг, выкупались после ужина в море и уснули богатырским сном. На следующий день начальник определила нужное место и расставила рабочих. Мне достался участок в стороне от основного раскопа. Н. А. подходила каждый час, давала указания и, глядя на прямоугольник ямы, шутила: «Интересно, кто погребен в этой могиле? Даже смотреть жутко». Я извлек из каменистой почвы массу черепков и даже горлышко амфоры с обломком ручки. На соседнем раскопе мужчины расчищали каменный фундамент и обнаружили бронзовую женскую головку, из шеи которой торчал клин. Вечерами мы разбирали находки, мыли, шифровали и укладывали в ящики.

      Постепенно, во время непрерывных разговоров, прояснилась физиономия моих товарищей. Они были настроены воинственно-критически, давали уничижительные характеристики партийным вождям, высмеивали пропагандистские кампании и укоренившиеся беспорядки. Так я впервые столкнулся с нарастающей волной советского нигилизма, которая шла из столицы. Со многим я был согласен, но коробила неразборчивость в нападках, пренебрежение ко всему, что лежит за пределами Москвы. Как правило, я не вмешивался в пересуды и внимательно слушал, но однажды не выдержал. Студенты начали полоскать экранизацию «Войны