далеко не так, – быстро перебил ее Эндрю, краснея от смущения. – В нашей работе это обычное дело. Уверен, я не единственный, кто так делает.
– И все равно это, должно быть, нелегко. А как они обычно проходят? Я про похороны. Ничего особенного ведь не случается?
– Особенного? Нет, не случается. Хотя необычные моменты бывают.
– Это какие же? – Пегги слегка подалась вперед.
Эндрю моментально представил человека в кресле.
– Однажды на службу явился человек с голубым креслом. Ни друзей, ни родственников найти не удалось, так что я никого не ждал. Оказалось, этот человек – его звали Филипп – был где-то в отпуске и там узнал о смерти друга. Ему единственному позволили войти в дом умершего. Покойный был прямо-таки одержим этим креслом, хотя обивка уже начала линять. В чем причина такой привязанности, Филипп не знал, но предполагал, что когда-то в этом кресле сидела жена его умершего друга. В конце концов они договорились, что он возьмет кресло и постарается восстановить цвет, но в дело вмешалась смерть. По возвращении из отпуска Филипп увидел мое уведомление в местной газете и сразу же направился на похороны. Мало того, он даже принес с собой кресло, чтобы оно стояло рядом во время службы.
– Ух ты, – сказала Пегги. – Действительно трогательно.
– Да. Но… – Эндрю осекся, испугавшись, что сказанное прозвучит слишком уж необычно и даже странно.
– Что?
Эндрю откашлялся.
– Вообще-то, именно после этого случая я и решил, что продолжу ходить на похороны.
– Как это?
– Я и сам не знаю. Просто чувствую, что… вроде бы как должен.
Тот случай – Эндрю не думал, что есть смысл рассказывать об этом Пегги в ее первый рабочий день, – навел его на мысль, что у каждого, кто умирает в одиночестве, есть своя версия того самого кресла. Та или иная драма, независимо от того, каким малозаметным и незначительным было все предыдущее существование. Сама мысль о том, что в конце не нашлось никого, кто признал бы присутствие в мире этого человека, страдавшего и любившего, представлялась ему невыносимой.
Эндрю поймал себя на том, что крутит стакан на столе и ничего не говорит. Он остановился, и пиво, мягко качнувшись, остановилось тоже, но секундой позже. Пегги наблюдала за ним задумчиво и с таким видом, как будто оценивала заново.
– Да, ничего себе первое рабочее утро выдалось.
Эндрю надолго приник к стакану, радуясь законной возможности на мгновение отсрочить необходимость что-то говорить.
– В любом случае, – продолжала Пегги, словно уловив дискомфорт коллеги, – нам бы надо переключиться на что-то более жизнерадостное. Например, с кем мне будет неприятно работать в офисе?
Эндрю позволил себе расслабиться. Каких-то скрытых опасностей эта тема в себе не таила. Он обдумал вопрос. Если соблюдать профессиональную этику, то нужно строго держаться партийной линии и говорить, что да, работать придется в сложной обстановке, что время от времени случаются стычки, но в итоге все сплачиваются и дружно