жизнь лишь по скудной переписке жителей города Н, не знал, что делать. Иванова же наоборот, вцепившись в рукав рокового незнакомца, устойчиво требовала удостоверения личности.
Предполагаемый Селедкин даже порылся в карманах, но вспомнив, что не прихватил с собой документа, миролюбиво успокоил:
' Селедкин – это псевдоним, милая дама. Псевдонимам же документы не выдаются'.
И четверка быстро исчезла в клубах дыма и пыли, оставляемых выглядящей провинциальной уже машиной, предоставив Ивановых недоумению одиночества.
Начав уже дышать, но, не успев еще подумать, они снова позвонили мэру, и не застав его снова ни в мэрии, ни дома, супруги решили пришествие самозванца Селедкина полностью проигнорировать, как не случившееся. Они с единым вздохом согласных во всем супругов надушили другой маленький конверт, вложив туда свою, уже четвертую часть старухиных денег. На, приветливо вздутые им навстречу в виде различных фигурок, шоколадки они вполне безразлично посмотрели, как на роскошь, уже чужую. Так внезапно и трагически закончилось чаепитие двух супругов – соратников, этих верных городу горожан.
Глава 12
Старуха затопила печь, хотя на улице еще и было тепло, но все время мерзли ноги. Она села на табуретку и вонзила свое лицо, с нацепленными на нос очками, скорее напоминающими лупы ювелира, в первое выбранное из охапки письмо. Сначала она всегда читала письмо. Потом долго думала, потом проверяла, есть ли в конверте деньги и если находила их, то после нехитрого учета, прятала деньги в ведро, накрывала доской и сверху клала гладкий, толстый камень, так что ведро это ничем не отличалась от нескольких подобных с квашеной капустой или малосольными огурцами, хранящимися в подвале. Когда ведро набиралось полным, старуха уносила его, доверяя свои деньги иной судьбе.
Письма же были двух типов, требующие приворота и им противоположные. Иногда кто-то просил у старухи здоровья себе или детям. Находились и алчные духом, просящие только денег. Старуха отвечала им, имеющим, судя по всему, уже и любовь и здоровье, сухим отказом и вкладывала в письмо какую-нибудь поучительную историю, которыми изобиловала 'Комсомольская правда'. Делясь подобным образом с алчными, старуха прочим адресатам предоставляла отчет, настоянный из трав и ее долгого шепота.
Глава 13
Зиночка была доставлена в больницу скорой помощью и сразу же переведена в отделение инсультников, так как психиатрического отделения в больнице не было. Лечащий врач определил ее состояние, долго допрашивая, как мании; какие именно он пока не уточнял, давая Зиночке шанс, который сам давно потерял, когда-нибудь да выбраться из этого заведения. Слова, которые она чаще всего выкрикивала воспаленными губами, были: ' телефон, старуха, не могу больше так жить и, почему-то, мэр'. Мэр просидел в ее палате целый час и уехал домой. Но по дороге, домой ехать, передумал. Его водитель бодро зашел в магазин и вышел оттуда с бутылками вина. Мэр грустил, уткнувшись носом, как в детстве, в холодное стекло. Машина кружила несколько часов по одним и тем же улицам, постепенно