а его спрашивают, нравится ли ему то, что попросту не для него.
– Ты напрасно всё усложняешь, мой мальчик. Есть «нравится» и «не нравится», «да» и «нет», и это голос с глубины. Он всегда говорит одно и простое, а голос разума переменчив. Найди, что слышишь.
Фридрих слышал шаги Андрея.
Он вытер вспотевшую ладонь о край скатерти.
– Я восхищён. Не знаю, что ещё сказать, – признался он. – Я думал, что реактивные самолёты – самая прогрессивная техника, а здесь, в Аменти, я только смеюсь над всем, что люди называют достижениями.
– Хочешь, я подарю его тебе?
– Катер?!
– Не просто так подарю, – Беляевский сел рядом на ящик. Ему не было холодно – он был в рубашке с закатанными рукавами. Он поднял плечи, упираясь белыми жилистыми руками в колени, и хитро улыбнулся. – Мне нужно, чтобы ты оказал мне большую услугу, Фридрих, и я не буду мелочиться. Считай, что беламитер твой. Это аванс.
– Зачем мне летать на Луну?
– Это сам решай. Делай с ним что хочешь.
Фридрих пытался резать мясо, но пальцы не слушались.
– Господин Леген?
Он открыл глаза. Его руки шарили по бёдрам.
– Приехали, – отвернулся от него Гельмут и вышел из машины.
Вышел и Фридрих, взволнованный.
Они в Пер-Басте, купольном городе матери малых кошачьих бальсагов Баст Себы – Беаты Себы с недавних пор, в центре торговли Дуата, известном также фармацевтическим университетом и аптекарскими огородами, и также хранилищем ценностей, основанным проявлением ану Сопдет в имени Бити. После реформы наместника Юлиана Диррахика хранилище стало Трапѐзой Бити, наместник Беляевский переименовал его в Банк Бити.
Фридрих приезжал в Пер-Баст в качестве проявления господина Мардука, чтобы познакомиться с городом и Беатой Себа, довольно милой дамочкой. Сейчас автоатет обогнул город и прибыл на частный причал господина Мардука в Банке Бити – на широкую площадку, обсаженную кедрами и уходящую в лестницу из белого мрамора.
Их встречали. Первым поклонился служащий со старомодно подкрученными усами, одетый в чёрный бархатный костюм-тройку с бордовым галстуком-бабочкой, и с отметками высокого положения – в золотом пенсне, с золотой цепочкой часов и с золотой печаткой.
– Добро пожаловать, господа, – сказал кот.
Двое за ним поклонились без звука.
– Я – заведующий сектором Эшуггурату Анири в Банке Бити, Сапут Унеб Бити. Рад быть полезным.
– Господин Беляевский держал для меня ячейку, – сказал Фридрих.
– Прошу вас.
Фридрих и Гельмут затопали по ступеням вдвоём.
Оставшись на площадке, чтобы не маячить за спинами, служащие пошли вперёд по скрытому коридору, чтобы снова ожидать в высоком зале. Сапут пригласил в боковую галерею, Фридрих с Гельмутом ещё потоптались по лестнице, и кот открыл им дверь в комнату, отделанную белым с голубыми прожилками камнем. В ней стояли два мягких кресла.
Гельмут