знаешь, что я не умею, – вздохнула я.
– Ты научишься, – заверил меня мотылёк. – Нужно лишь немного усилий и капельку терпения.
– Тебе просто говорить, – проворчала я. – Ты такой лёгкий. А у меня ноги словно в тюремных оковах, и мне никак не освободиться.
– Всё дело в воображении, – сказал мотылёк. – Если представишь, что ты невесомая, как пёрышко, то сама собой окажешься в воздухе.
– И тогда мы сможем хоть недолго побыть вместе? – спросила я с надеждой.
– Да, – кивнул мотылёк. – И нам будет весело.
Я отложила книгу. А что, если и правда попробовать?
Я крепко зажмурилась и…
– А что будет потом? – спросила я, открывая глаза.
– Когда потом? – не понял мотылёк.
– Когда моё воображение устанет, – пояснила я.
Мотылёк задумчиво колыхнул рыжую бахрому абажура краешком крыла.
– Я упаду? – представила я самое страшное.
– Ты слишком много сомневаешься.
– Я должна знать, – настаивала я.
– А зачем? – удивился мотылёк. – Зачем знать, что будет потом?
– Чтобы не было больно, – прошептала я.
Мотылёк ничего не ответил. Он сел на верхний краешек абажура и осторожно заглянул внутрь.
– Мгновение прекрасно, – молвил он наконец. – А ты его не замечаешь, размышляя о том, что будет потом.
В моём сознании мелькнул ночной город. Я скольжу по ветру, раскинув руки. Миллионы огней проплывают подо мной, словно по течению невидимой реки.
Вздохнув, я снова взяла в руки книгу.
– Кажется, нам с тобой не по пути, – сказала я, пытаясь напустить на себя равнодушный вид.
Мотылёк нетерпеливо сел на страницу.
– Раньше ты не была такой скучной, – сказал он. – Помнишь, как мы порхали над сонными крышами и ловили зазевавшиеся звёздочки в ладошки?
– Ты меня с кем-то спутал, – пробурчала я, уткнувшись в книжку.
– Ты держишь её вверх ногами, – подсказал мотылёк.
– Слушай, – возмутилась я, – ты чего ко мне пристал? Мне и без твоих полуночных танцев неплохо живётся.
Мотылёк только хмыкнул, вспорхнув со странички.
– Может быть, тебе и воображение больше не нужно?
– Я давно им не пользуюсь.
– А книжку читаешь…
– Это задачник по математике, – буркнула я, захлопывая книгу.
Тонкие крылышки мотылька дрогнули.
– Может, ты и меня не хочешь видеть? – спросил он.
– Может быть, – буркнула я, отвернувшись к стене.
Стало очень тихо, лишь старые часы с трудом передвигали тяжёлые стрелки. Когда я повернулась, мотылька в комнате уже не было. Я бросилась к распахнутому окну, уронив книгу на пол. Темнота равнодушно смотрела мне в глаза.
Я почти не спала всю эту долгую ночь. Одеяло накрыло меня свинцовой тяжестью, и я всё металась под ним, не в силах освободиться из его пут.
Утром на меня напала апатия. Я сидела в кресле, держа в руках книгу, но читать не могла. Лишь губы продолжали