и убивать тварей»…
Жажда, даже утоленная, не проходила. Жажда и голод. Ослабление зрения.
Но вот он – поток реки, который вынесет его к следующей промежуточной цели.
Ильич, разбивая колени о валуны, конструировал плот из прибитого к берегу слома. Не обращая внимания на птиц, предвестников появления врагов. Человеческих и нет. Сил не хватало. Тело била лихорадка.
Пробилось солнце сквозь мрак туч. Замерзшие руки не справлялись с узлами. Слезы сами текли из глаз. Челюсти болели от сжатия зубов. Жажда отошла. Он не замечал, как опорожнялся, моча штаны. Терзал голод, окуная его в помутнение. Зрение медленно восстанавливалось.
Над головой тревожный крик птиц. Ильич огляделся – бурое пятно, медленно идущее в его направлении.
– Сука… Жить и убивать тварей!
Ползая на четвереньках, он собрал свой скарб и, столкнув едва скрепленный плот, вошел в воду. С трудом взобравшись на мокрую древесину, он провалился в темноту.
Очнулся Ильич от того, что захлебывался. Его голова свисала с разваливающегося плота. Мешок спасти он не успел. С ним ушли под воду надежды на спасение.
– Жить… – прохрипел Ильич и, соскальзывая с развалившегося окончательно плота в воду, погреб к песочной отмели, выступающей на сгибе реки.
– Убивать тварей…– прошептал он, когда голова легла на песок, тело все еще оставалось в воде.
Придя в себя, он выбрался из воды. Тело деревенело вместе с одеждой. Движениями, отточенными до автоматизма, он собирал сушняк и составлял конструкцию костра. Он спешил, боясь, что руки откажутся двигаться раньше, чем он сможет зажечь зажигалку. Но осознание реальности навязала память – он вспомнил, что зажигалка осталась в мешке. С хрипом отчаяния он упал в незажженные дрова.
Его тело горело, оно скорее тлело над большим костром, и бесы растаскивали его на куски. Они рвали его, дергая за отрезки плоти. Куски были похожи на те, что он ел, доставая из мешка, оставленного Портным. Затем бесы влили в его глотку горящую лаву.
*
Очередная атака. Батальон наскоком занимает село за селом и проходит дальше, оставляя после себя пустоту. Запах гари и пороха. Тления и разложения. Запах смерти. Бой катится вперед, то нарастая какофонией звуков, то затихая. Под вечер стих совсем. Слышны лишь отдельные выстрелы.
Среди уцелевших домов села остановилась группа мотоциклов и автомобиль. Красноармейцы. Из домов выходят оставшиеся после боя мирные жители. Плачущая старушка с распростертыми руками идет навстречу к группе военных.
– Миленькие, спасители наши вернулись… – Пожилая женщина, причитая, повисла на руках солдат.
Но красноармейцы бесцеремонно оттолкнули причитающую, и группа разбежалась по уцелевшим домам. Раздались выстрелы, крики отчаяния и боли, слышался рев женщин. Потом все стихло. Из одного из домов вытолкали еще одну пожилую женщину.
– Что же вы делаете, ироды! Вы хуже немцев…
– Время такое, мать, – раздался ответ солдата