деньгу пропьет, будет под забором валяться…
Андрей закатил глаза с мукой, потому что уволочь дочку уже не успевал. Лика округлила глаза, привстала на цыпочки и радостным шепотом поведала в лицо дедушке-воспитателю:
– А вдруг дядя – ангел!
«Вопросов к диссертанту больше нет», – иронизировал Андрей, утаскивая щебечущую дочку от онемевшего дедушки. Тот замер – нужно было придержать кренящееся набок остроумие. Еще рот закрыть – открытый в патетическом: «Шо?!»
«Моя дочь бредит ангелами», – сердито сказал на это «шо?!» Андрей. Не старику и не бродяжке. Витринам с распродажами, наверное. Они обещали средство от всего.
Вот бы у них нашлось средство для Лики. От той книжки, притащенной крестной… на Рождество или на Пасху все-таки? От дешевенькой простой книжечки, размалеванной голубыми цветочками и чем-то белокрылым – и от рассказов, в которых на каждом углу можно было встретить это самое, белокрылое и понятно кем посланное со светлыми целями на землю. В облике бродяг и нищих.
Лучше бы подарила Маршака или Чуковского. Или про зверюшек что-нибудь.
В мире Лики теперь по улицам ходят ангелы. Сидят в переходах, клянчат деньги прокуренными голосами. Или нудно тянут просьбы о подаянии у ближайшей церкви. Ангелы шаркают ногами, собирают пустые бутылки возле урн, пишут полуграмотные записки о том, что отстали от поезда, или о каких-то операциях на детях с невероятными болезнями.
Испытывают людей на добро (Андрею всегда казалось, что на зло или на терпение, но Лике виднее, потому что взрослые – они же ничего не понимают). И вот им никто не дает, а маленькая Лика – р-р-раз, и денежку! И ангел тогда увидит, что Лика добрая, и сделает ей что-нибудь такое, ну, неизвестно что, но тоже, наверное, доброе, а может, он даже полетит на небо, и там всем-всем про нее расскажет, а может еще…
– Доча, ну, зачем всем подряд тащить? Ну, вот посмотри, какой страшный… немытый… ну, какой он…?
– Нет, ну а если же все-таки…
– Лика! Отойди от него, кому сказала?! Ну, куда ты понеслась, что это такое? Опять? Никакой он не ангел, это все сказки!
– А ангел тогда другой какой-нибудь, да? Ты мне скажешь, какой? Не-е, мы же не знаем, какой может оказаться.
– Доча. Ангелов не бывает.
– Ничего… Алинка говорит: профессарей не бывает. Живых. Как Анасии Хайловны… А она же есть? Просто Алинка их не видела, а если показать, тогда…
Поздно спохватились. Мысли шли хмурые, слякотные, без единого белого пятна, как день. Ребенок читает, общается со сверстниками, игры выдумывает – и хорошо. Теща – педагог во втором поколении – подхватилась первой: «Что она у вас деньги клянчит? К каждому нищему суется?! У нее что – до сих пор не прошло?!»
Возле перехода притулился какой-то молодой, в потертом пальто с чужого плеча, в черной шапочке. Лика оглянулась, вздохнула, покосилась на отца, но ныть о «денежке» не стала. Засопела носом и сообщила:
– У меня