Риты Эрнандес, идущей прямо перед ним, тяжелое дыхание старого Дионисио, писк летавших вокруг насекомых, поедавших других или же, наоборот, становившихся чьей-то жертвой, пронзительные крики птиц из глубины джунглей… Однако самым громким ему казался шум крови в ушах.
Разум Гонсало туманился от жары и изнеможения. Когда он взглянул на потную кожу идущего впереди индейца, его мысли обратились в прошлое и перед его мысленным взором предстала совсем другая группа туземцев – тех, которые шли по грязным улочкам Дарьена. А еще мысленным взором он увидел молодого бородатого солдата в стальной кирасе и шлеме. Этот солдат шел рядом с индейцами, держа в руке меч и подгоняя им туземцев. Всмотревшись в лицо с угловатыми чертами и выразительными серыми глазами, Гонсало тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону, на джунгли, которые были уже не воображаемыми, а вполне реальными.
Лес вокруг них становился все более густым. Длинные отростки лиан свисали сверху, словно огромная зловещая паутина, не позволявшая лучам солнца достигать земли. На тропинке все чаще и чаще появлялись участки невытоптанной травы и низкого кустарника, который задевали лодыжки и колени идущих. То справа, то слева иногда виднелись небольшие водоемы со стоячей водой, покрытой зеленой пленкой. Возле одного из таких водоемов индейцы наконец остановились.
Они не издавали ни звука, и когда некоторые испанцы начали тихонько переговариваться, туземцы стали бросать на них мрачные взгляды, и это заставило их замолчать. Тяжело дыша, но стараясь при этом не делать глубоких вдохов, от которых могла закружиться голова, Эронимо опустил взгляд на свой крест, висевший на груди, и попытался мысленно помолиться. Вообще-то он пробовал молиться на протяжении всего пути, однако из-за вихря новых ощущений его мысли беспорядочно роились в голове, а физических и душевных сил хватало лишь на то, чтобы идти вперед.
Однако во время передышки у водоема Эронимо смог отвлечься и вспомнить о том, как был послушником. Мысленным взором он увидел, как часами стоял на коленях на влажном каменном полу в тишине и тоскливом одиночестве. И вот теперь ему нужно было снова собрать всю волю в кулак, чтобы пройти через новое испытание, уготованное для него Господом. Эронимо начал было мысленно произносить хорошо знакомую ему молитву, но вдруг что-то отвлекло его внимание. Он поднял взгляд и уставился на гниющий ствол, видневшийся по другую сторону тропинки. На нем, то складывая, то расправляя крылышки, сидела гигантская оранжево-черная бабочка – на единственном освещенном солнцем участке, который Эронимо увидел в этом лесу. Священник стоял неподвижно, следя за ритмичными движениями крылышек, которые были размером с его ладонь. Не было слышно ни звука. Внезапно Эронимо почувствовал облегчение во всем теле, и у него – как это бывало и раньше – возникло ощущение, что на него снизошла Божья благодать, когда бабочка неожиданно взмахнула своими переливающимися крыльями и в одиноком луче солнечного света полетела