бешено возопил тот, надвигаясь на непокорного всем грузным туловищем и зловеще заслоняя собой свет. – Да я тебя…
– А может я всё-таки ошибся? – отрешённо, с горечью подумалось Сане. – Тогда всё – ла финита! – Однако, не показав вида и набравшись храбрости, он произнёс: – А ничего!.. Что слышал! Брось дурачиться, Митька…
– Эх ты! – округлились глаза незнакомца. – А как ты догадался?
– Военная тайна! – обиженно пробурчал Остапенко, сидя на ступеньке.
– Ну надо же так пролететь! Не получилось! – Отбросив с досады хлыст, Сапожков сорвался с места, метнулся к спортивной «колбасе» и, высоко подпрыгнув, нанёс ей молниеносный, всесокрушающий удар. – И-и-йя!..
Раздался резкий, словно выстрел, хлопок, а за ним – треск. Послышался звук рвущейся материи. Нижняя часть «колбасы», отсоединившись от верхней, повисла и заболталась на жиденькой матерчатой перемычке. Из верхней её части на спортивный мат гулко плюхнулась куча песка. Не выдержав перегрузки, перемычка лопнула и туда же последовала нижняя половина «колбасы». Никто, даже Сапожков, не ожидал удара такой силы.
– Да-а-а, – озадаченно протянул он, почёсывая затылок. – Ладно, завтра отремонтирую.
– Таким ударом он, пожалуй, и слона смог бы завалить, – с трепетным восхищением подумал Саня.
Друзья не знали, то ли обижаться на Митькину выходку, то ли радоваться его удивительным способностям к полному перевоплощению. Второе, плюс любопытство, взяли верх.
– Ну прямо – арти-и-ист! – выдал Малышев, когда Митька стянул с себя парик, выполненный заодно с маской. – Дай хоть посмотреть.
Друзья нередко посещали городской драмтеатр, видели игру хороших и не очень хороших артистов. Но чтобы обладать такими феноменальными способностями к полному изменению своей внешности, голоса, манер!.. Увольте!.. Подобного они ещё не встречали на своём коротком, жизненном веку.
Сапожков показал ребятам свою гримёрную, если можно было так назвать небольшую тумбочку в уголке авиамодельной мастерской, всякие принадлежности, с десяток мастерски выполненных париков с масками, вкратце пояснил технику гримирования.
– Всё, пора закругляться! – сказал, словно отрубил, Сапожков.
Решение было как нельзя кстати. Избыток информации начал уже перехлёстывать все разумные рамки и критическую черту ребячьего рассудка. Мысли уже не укладывались под сводами их черепных коробок и беспорядочно, хаотично витали в воздухе, натыкаясь друг на друга.
– Уф-ф-ф… – Малышев исступлённо потряс головой. – Котелок прямо раскалывается!
– А это всё потому, что мы так и не перекусили, – пояснил Митька. – А посему давайте-ка поторопимся, чтобы чертям тошно стало.
Оживлённые, переполненные сногсшибательными впечатлениями, смеясь и переговариваясь на ходу, ребята покинули мастерскую и направились к дому. Умывшись, приведя себя в порядок, они окружили стол.
– Та-ак… Что у нас здесь вкусненького? – забубнил себе под нос Митька,