гашиша. Это Бабуджан, хитроумный и льстивый до неприличия помощник главного визиря, уже зазывал меня к себе. Все свои проделки мы обычно осуществляли вдвоем – ходили к танцовщицам, в лучшие галйаналты[17], хамамы, выезжали в богатые на дичь прикаспийские луга.
Бабуджан пронес легкий сверток перед моим носом.
– Ничего не говори, просто попробуй, – ухмыльнулся он.
– Что-то новенькое, Бабу?
– Сам только что… Если и тебе понравится, возьмем для наших вечерних утех.
Я не любил курить дурман в чистом виде, и Бабу частенько что-то придумывал. Он смешивал гашиш с различными добавками, которые делали его, во-первых, более легким, а во-вторых, у снадобья появлялся особый, пикантный вкус. Недавно при дворе завелся европейский обычай курить табак, его запасы имелись и у Бабу.
Первая затяжка была легкой. Я всегда так делал – хотел понять состав смеси. Сперва уловил тяжелый привкус табака и будто бы нотку лимона. Потом последовала более глубокая затяжка, и приятный дурман начал спускаться вниз. Как я любил эту ощущение! Ты не теряешь ясности ума, но при этом возникает чувство приятной расслабленности, которое невозможно достичь никакими другими способами. Затем появляется приятная легкость в мыслях. Я чувствовал род оживления, а внутри головы будто бегали, дразня, маленькие букашки. Тайные мысли и неожиданные прихоти выплывали яркими образами, будто их увлекали воды горной реки Панджер. Именно таким приятным способом я обычно находил ответы на самые сложные вопросы.
Глава 3
Там, где лик ты явишь, там и лунный свет не нужен. Тем, кого ты осчастливишь, сладостный шербет не нужен.
Самое сложное в пути – убивать время. Пока верблюд переваливает тебя с одного бока на другой, ты не можешь делать ничего другого – ни читать, ни писать, ни даже жевать… А теперь представьте себе бескрайнюю пустыню с ее невыносимой жарой, всяческой отвратительной живностью вроде грызунов и змей, растительностью в виде бегающих колючек и частыми песчаными бурями. Иногда бури появляются исподволь, тогда начинается страшное. Рабы и животные становятся неуправляемы. Одни пытаются убежать, другие – припрятать что-нибудь из каравана для своих нужд. Уследить за всеми невозможно. Каждый беспокоится только о себе. Я больше всего боялся маленьких песчаных пылинок, которые попадают под одежду, в уши, в нос, и – самое страшное – в глаза. Не успеешь закрыть лицо – и пылинки забиваются под веки, затем они дергаются всю дорогу, будто у тебя нервный тик. Тогда нужно как можно быстрее добираться до лекаря. Уложив тебя на спину, он тонким инструментом очищал глаза под веками, а затем омывал специальным раствором. Но, Аллах всемогущий, если ты не мог найти лекаря по дороге! Тогда через несколько дней пути глаза опухали, и вскоре путник начинал слепнуть.
Да, а ведь есть еще и разбойники из тех отчаянных, кого не контролируем даже мы! Разбойники, что понятно из их