– ствольная коробка помялась. «Птица» снова подняла отросток. Я развернул автомат дулом на чудовище и надавил на гашетку. Тишина! Покореженный автомат, похоже, приказал долго жить. Я снова подставил автомат под удар, еще и еще. Монстр бил с такой силой, что оружие едва не согнулось пополам. Если так прилетит в череп – сразу кранты, и каска не спасет! Мне удалось ударом ноги оттолкнуть монстра. Но ведь это ненадолго! Надо что-то делать! Все, что мне осталось, – отстегнуть штык-нож от ствола теперь уже бесполезного автомата. И как раз вовремя. Когда птица набросилась на меня снова, я поднырнул под нее, уходя от прямого удара «меча», и, сделав выпад ножом, почувствовал, как лезвие вошло во что-то упругое. Я сразу же рванул нож вниз. Птица с визгом отскочила, размахивая распоротым крылом.
– Пацаны, сюда! – заорал я, не сводя глаз с верещащей, извивающейся на земле твари. – Агеев, Роганин! Сюда! На помощь!
Однако помощи ждать было бесполезно. Я понял, что у вышки тоже что-то происходит: какой-то треск, по кустам мечется луч фонарика, грянуло несколько выстрелов. Я снова взглянул на птицу. Та уже поднялась в полный рост, однако пока не нападала. Она стояла передо мной, кошмарная помесь птеродактиля и богомола, угрожающе выставив вперед длинные отростки, и, видимо, опасалась приближаться.
– Ну, иди сюда! Иди! – процедил я сквозь зубы – больше, чтобы подбодрить себя, – и взмахнул ножом, понимая: если монстр поймет, что я сам боюсь его до смерти, непременно набросится.
Я сделал шаг. Существо зашипело, обнажив клыки, и отступило. Шипастые крылья угрожающе приподнялись, в узеньких глазках блеснул холодный огонек.
– Что, страшно? – сказал я, а сам снова с надеждой взглянул туда, где скользил по кустам луч фонарика, – Эй! Агеев! Кто-нибудь! Я здесь! Где же вы, черт возьми?
Я сделал еще шаг. Мечевидные отростки чудища приподнялись, словно для защиты. Монстр захлопал крыльями, из зубастого клюва вырвался не то писк, не то хрип. Ну, была не была! Я быстро пошел вперед, и монстр в страхе попятился. Да только вскоре уперся спиной в колючую проволоку ограждения. Это была моя ошибка. Видимо поняв, что попал в западню, монстр весь собрался – явно для отчаянного прыжка. «Надо бежать к вышке!» – мелькнула у меня мысль. Однако птеродактиль-богомол оказался проворнее: не успел я повернуться, чтобы дать деру, тот прыгнул и, ударив меня когтистыми ногами в спину, повалил на землю. Крылья стиснули меня в смертоносных объятиях, сквозь форму в тело впились иглы шипов. Мне удалось высвободить правую руку, и я уперся локтем в горло монстра. Зубастый клюв клацнул в паре сантиметров от плеча. Мы покатились по грязи. Монстр яростно бил крыльями, шипы рвали на мне одежду, оставляя порезы на спине. Впрочем, шипы были ерундой, ведь главным своим оружием – длинными отростками-мечами – тот воспользоваться не мог. Однако и я упирался в его горло той самой рукой, что сжимала нож.
Мышцы заныли, я чувствовал, что правая рука все больше немеет. Монстр же, казалось, не уставал, а, наоборот, бился все яростнее. Я попытался снова позвать на помощь,