полная. Детектив из советской жизни про убийство водителя трамвая. Кто сейчас станет такое читать?
– Вы хоть прочли. У меня она вообще куда-то пропала.
– Если бы только прочел! Мой грех куда серьезней. Накануне пришлось на правлении Союза ставить на место одного молодого хлыща. Так что автор получил развернутый ответ во всю глубину моего таланта.
Лучинский отхлебнул коньяк и одобрительно посмотрел на бокал.
– Эти люди не лишены вкуса.
Карпов поморщился. Как можно заниматься дегустацией спиртного в то время, когда на карту поставлена жизнь?!
– Вы верите в то, что угрозы Орлова реальны? – спросил он. – Мне все же кажется, нас просто хотят проучить. Не могут ведь они действительно пойти на убийство?
– Почему нет? В феодально-бандитском обществе убийство не является проблемой. А уж если ты наступил на мозоль серьезному человеку…
– Думаете, Сергеев – бандит?
– Голубчик, у вас устаревшие определения. Столь узких специализаций давно не существует. К тому же это был бы не худший вариант. У тех, кого вы называете бандитами, есть определенные понятия. С бандитом можно договориться. Или найти другого бандита, с которым у него… разногласия. Нет, боюсь, мы отдавили пятку кому-то из власть предержащих. Вас ведь предупредили, что в полицию обращаться бесполезно?
– Да, но одно дело я, а другое – вы. У вас большие связи. Вы – человек публичный, с вами нельзя расправиться просто так.
– Бросьте! С их точки зрения между нами лишь одно отличие: я – звезда крепостного театра, а вы – уж, извините – из массовки.
– Вот именно! Вы можете привлечь внимание СМИ, дать интервью газетам, телевидению, и потом…
– И потом, когда шум уляжется, а уляжется он быстро… Когда в полиции скажут, что факты не подтвердились, а они не подтвердятся… В общем, когда все обо всем забудут, со мной случится банальный сердечный приступ. Или что-нибудь еще.
– Вы действительно верите, что они это сделают?
– Вполне. Большие люди никогда не позволяют себя нагибать. Ни-ко-гда! Потому что, если кто-то из ближнего круга увидит – тебя можно нагнуть, обязательно попробует. В общем, придется принять их условия. Один рассказ я уж как-нибудь опубликую. А потом… Потом можно изучить возможности дать сдачи.
Карпов вскочил.
– Нет! Я не могу в это поверить! Расправиться с человеком из-за…
– С человеком! – Лучинский неожиданно засмеялся. – Эк вы хватили! Для них мы не люди. В этом со времен царя-батюшки ничего не изменилось. Люди – там. – Павел Борисович ткнул пальцем наверх. – А здесь – мертвые души. Одного не пойму, почему нельзя было сделать все по-людски? Позвонить, объяснить, чья это рукопись. Получили бы отзыв, с которым на Букера не стыдно подать. С нашим удовольствием.
Часы на стене пробили дважды.
– И что теперь делать? – спросил Геннадий Иванович.
– Как – что? Вам же объяснили. Писать рассказы – и ждать публикации.
Лучинский опрокинул в себя остатки спиртного.