надо было перед новичками выплеснуть свою энергию и почувствовать силу своей власти… порисоваться – показать свои удельнокняжеские замашки, и указать каждому своё место.
Почувствовать свободу можно в момент превосходства… не понимая, что в этом есть заблуждение с далёкими последствиями… Говорил много с профессорским тоном, остроумно унижая личностей с недостатками… ему подхихикивали послушные и зловредные.
Не хотелось соглашаться с первым впечатлением… возразил ехидному замечанию – не в мой адрес, что вызвало застывшее молчание у тех, кто тесно знал Арнольда, а его речь, до сего момента размеренная, поперхнулась застывшим языком… но сделал вид, что не расслышал…
Чуть позже «послушный» по кличке «Степан» доверительно и с намёком на то, что доверительность не его инициатива, прошептал на ухо: «Нельзя возражать хозяину… можно не получить и обглоданной кости…»
Страх присущ всем… Различие в том, что он преодолевается неодинаково…
От услышанного, кроме мерзости пробежали, мурашки страха, ещё более мерзкого и неопределённого… заставившего выдавить искривлённую улыбку, и так же шепотом сказал: «Передай хозяину… у него воспитанные холуи…» – после сказанного исчез страх и появилась даже приятность от брошенного вызова.
Позже понял: моё противопоставление идеям и жизненному образу Арнольда были с открытым забралом, а он бил из-за угла и неожиданно. Но как раз это не ломало меня, а вырабатывало противоядие от непредсказуемых пакостей… которые с осознанием теряли непредсказуемость.
В одном из перекуров того первого дня высказал свои впечатления об Арнольде… и «Арнольдовы голуби» стали запугивать меня, хотя это были те, кто подхихикивал Арнольду: «Ты его ещё не знаешь!» – были искренность и беспокойство за меня… усталость в глазах при имени Арнольда подсказывала, что они горестно испытывали его давление… И мелькнула искра надежды: а вдруг мне получится сломать Арнольду рога… и даже давались конкретные предложения…
Рога ни мне и никому не пришлось ломать – их не было, а был «Степан», который исчез как-то незаметно и тихо… а в конце рабочего дня «Арнольдов мастер» отвёл меня в сторону и предложил: «Если не нравится механик, поищи другого… Цехов много и механиков тоже… всем требуются слесаря…» – прямо, ясно, но чужим языком… и мысли чужие… и ответа не требовалось.
Забегу вперёд… Саша, не помню фамилии, мой гнев на его слова принял как решительное «нет»… проработал не более недели… Как мне думалось, и оказалось, что думал правильно: Саша сам воспользовался предложением Арнольда, которое было для меня… его взяли в новый цех с повышением – механиком… В любом случае, это было самостоятельное решение.
Стремление к самостоятельности не может быть дурным, если не противоречит человеческой сущности… и чувствуешь себя ничтожеством, если не строишь свою жизнь. Но в сочетании со стремлением обустроиться в служебном кресле, а тем более с должностью иметь власть – это