умеет, он точно на ней женится. Хоть батя порадуется.
Язык не поворачивался назвать эту женщину бабой, несмотря на то, что жизнь его по такому аду и клоаке протащила, и видал он красавиц с нутром, гнилее помойки, да и вообще от женщин мало чего хорошего ждал и видел.
Да, была парочка исключений, но именно исключений из установленного правила, не более.
Еще когда валялся в больнице и услышал ее голос, его проняло, пробрало до крови. Даже не сам голос, ее интонации, ехидные слова, подколки. Сава не мог открыть глаз и увидеть ее лицо, но отчего-то, в его воображении, она была самой красивой из всех женщин, что он видел, а красавиц он видал много, еще больше побывало в его постели.
Но только эта Золотарева чем-то зацепила. Как будто, до этого, он водил пальцами по гладкой деревянной поверхности и наткнулся на занозу, и она ему под кожу впилась, да там и осталась.
А когда увидел ее, все – пропал.
Глаза голубые, манящие, в обрамлении светлых ресниц без всякой косметики. Заостренные скулы, ровная шелковистая, на вид, кожа. Забавный нос, тонкие, но, до бешеного, безумного желания к ним прикоснуться, ощутить, на себе, эти чертовы розовые губы.
Сава, будто, спятил окончательно, помешался.
Захотел ее, как увидел этот злой, холодный взгляд.
Плевать стало на заказчика, на исполнителей, на того, кто информацию сливал (они с Артемом уже давно просекли, что крот завелся среди людей, искали по-тихому, особо не афишируя остальным, шум был им не на руку), все по боку стало.
Мир сузился до расстояния между ним и ею.
Она смерила его равнодушным взглядом, но при этом оглядела его всего с ног до головы, и не заметить, как эта женщина смотрела на его пресс, было трудно.
Сава должен провести с ней три дня, и он очень надеялся, что трех дней ему хватит, чтобы хоть как-то зацепиться в ее жизни.
У него было целых два часа на то, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, раскидать мысли, обмозговать все.
В принципе, Артем и без него все сделает, главное, чтобы журналюги не подняли лишний шум, у них есть парочка своих прикормленных, но, когда дело набирает резонанс, предотвратить что-либо становится трудно.
Два часа она колдовала на кухне.
Специально передвинулся на диване, удобном, кстати,– лег наоборот: там, где были ноги, теперь оказалась голова. Получил прекрасный обзор на весь дом, в принципе, и на нее, в частности.
Красивая. Хотя и спрятала все за бесформенной серой футболкой и старыми джинсами. Но руки остались открытыми.
Никогда в жизни бы не подумал, что его могут так возбудить женские руки. Вроде обычные: пять пальцев на каждой.
Но, как она ими двигала. Плавно и не торопясь, каждое движение было точно выверенным, что ли, ничего лишнего. Тонкие длинные пальцы без украшений, не длинные ногти, но с ярким лаком.
Сава хотел ощутить их на себе. На своем животе. Лице. Чтобы провела ногтями по животу и спустилась ниже, высвободила напряженный член и сжала, доставила ему удовольствие, своими руками.
Никогда не замечал, что после перестрелок у него были