перед глазами у нее стояла не только что зарытая могила и сырая земля, а совсем другая страна и город, весна и человек… мужчина.
***
Тогда. 2010 год.
Их встреча была неминуемой. Катастрофой. Армагеддоном. Для ее души и тела. Для нее. Но Вика не жалела о том дне и той встрече. Никогда.
Была весна, начало мая и у нее рвало крышу от своих студентов, от их непроходимого тупизма, и нежелания учиться. А еще от их святой веры в то, что она позволит им сдать все их долги за одну неделю или, того хуже, за один день проставит им минимальный проходной бал в зачетках, и со спокойной душой выпустит на сессию. В этом году ей с первым курсом не повезло. Набор оказался невероятно разочаровывающим, но у нее была радость и гордость,– второй и третий курсы. Отрада для души преподавателя, взлелеянные плоды ее трудов и их желания учиться, становиться специалистами. И все было бы прекрасно, если бы не этот первый курс. С борзыми студентами, и не менее борзыми, безголовыми родителями, предлагающими взятки, или с угрозами увольнения и так далее. Конечно, она встала в позу. Еще бы она не встала. Не на ту напали!
Но неделя была испорчена. Даже погода никак не радовала – хотя на улице тепло, свежо и ярко. Обожала весну, надышаться не могла таким воздухом. Только нервы никак не могла успокоить… вот и согласилась на приглашение своего бывшего преподавателя и очень хорошего наставника.
Приехала к нему на работу, ее без вопросов пропустили на территорию НИИ Вишневского, только паспорт посмотрели и все, открыли шлагбаум на въезде и подсказали, где она машину может поставить.
Вот это сервис, вот это она понимает: рады дорогому гостю.
А дальше началась ахинея и бесовство, как в фильмах ужасов.
Кузьмич, ранее такими шутками не был известен, так что она и не заподозрила ничего. Спокойно поднялась в ожоговую реанимацию, ее встретили, выдали хирургический костюм, халат и бахилы, дали спокойно помыть руки и обработать их антисептиком, сопроводили в палату.
А там сам Кузьмич и поджидал, тоже в костюме и халате, хотя, судя, по накрытому простыней телу на больничной койке, такие меры предосторожности были лишними. Пациент был мертв. Не работали приборы, не было привычно знакомого писка мониторов. Сам Петр Кузьмич выглядел больше задумчивым, чем расстроенным. И Вика двинулась к нему навстречу, как вдруг вся вздрогнула и, чуть было не заорала от ужаса. Пациент то жив! Живой! Лежал под простыней неподвижно, и даже дыхание не было видно и слышно, как вдруг застонал и у нее волосы на затылке дыбом встали, тело мурашками от ужаса покрылось.
– Твою мать, ты Петр Кузьмич, хочешь, чтобы я копыта раньше времени откинула?! – полушёпотом заговорила зло, смотря на ухмыляющегося наставника, – Чуть кондрашка не хватила, блин!
– Что тебе станется-то? – спросил и подмигнул, – Молодая, здоровая, худая правда, но это дело такое, наживное, – нагло заявил мужчина и залихватски подкрутил свои усы.
– Что за шутки, Кузьмич?
– Да, какие шутки, Вика, дорогая! – воскликнул он, – Я к тебе с личной просьбой,