преступник мог пройти?
И сама себе ответила:
– Не мог, его Михалычевы гвардейцы держат. Идем далее. Через вход со двора, который к задкам основной лестницы ведет, мог? В принципе, да.
– Он дурак? – ядовито спросила Викуся. – По этой лестнице до отбоя толпы носятся. Или он решил так затеряться?
– Значит, мог, но возможность, скорее всего, не использовал, – пропустив Викино хамство, невозмутимо продолжила Катя. – Что остается? Остается еще второе крыльцо. Той дверью вообще пользуются когда-нибудь?
Вика пожала плечами:
– Как ей можно пользоваться, если тамбур Танзилюшка под ведра и швабры приспособила? Она вообще туда шкаф железный загнала, он как раз эту дверь изнутри подпирает. Шкаф огромадный. Когда его мужики туда впихивали, мелких по спальням разогнали, такой мат стоял.
– Значит, у нас остается только та задняя дверь, которая на резервную лестницу выводит, так я понимаю?
– Именно, именно, – язвительно согласилась Викуся. – Как раз про эту дверь все в один голос и поют, что она была закрыта. И на задвижку, и на замок.
Катя посмотрела на нее с грустным недоумением, но ничего не сказала, а Викуся вдруг опомнилась и даже слегка устыдилась. «Что это я выпендриваюсь?» – покаянно подумала она, а потом сама себе ответила, что это у нее от стресса, но все равно надо кончать.
– Но если бы та дверь все-таки была открыта, мог бы преступник проникнуть на третий этаж? По этой запасной лестнице?
– Теть Кать, мог, конечно. Но ведь охранник же проверял. И Танзиля сказала ментам, что дверь вчера она закрыла.
– Постой, Вик, что значит – закрыла? Она, что, открывала ее? Разве дверь не постоянно закрыта? Так сказать, намертво?
– Да там мешки с цементом вчера таскали, вроде небольшие с виду, а тяжелые такие, заразы. Мешков десять, наверно. На «Газели» заехали во двор и прямо за дверь сгружали, так к подвалу ближе. Мы с ребятами как раз из школы шли, поглазеть решили. Короче, пол там потрескался, сыро стало, конкретное болото. А недавно приходили две тетки, счетчики проверяли на трубах, ну и наткнулись на лужи. Развопились, что штраф нам накатят, потому что протечки у нас. Потом разобрались, правда, что их трубы тут ни при чем, а ремонтировать-то все равно надо, вот и решили цементом по-быстрому нашлепать. А летом краску завезли, чтобы батареи красить, и одну банку шарахнули прямо об ступени. Прикинь, она почему-то в стекле была. Может, ворованная, как ты считаешь? Такая вонь стояла, что крысы дышать выбегали, рядком садились, честное слово, я не прикалываюсь!
Катя решила не отвлекаться на крыс, несмотря на то что Викусе очень хотелось, чтобы та взвизгнула, или ужаснулась как-то, или поахала. Катя только улыбнулась мельком и спросила:
– Скажи, Викусь, а во сколько вы из школы вчера пришли?
– В четыре. Ну, может, без двадцати. И как раз хвост «Газелин» увидели, когда она во двор сворачивала. Любопытно же, вот мы кружочек вокруг дома и сделали.
– Вик, а Танзиля всегда такая нервная или только сегодня? Может,