выказал больше интереса к подобным вопросам. В ней он отметил, что огражденные и ограниченные права собственности развились в полноценную собственность – «полноценную в том смысле, что разные компоненты собственности соединились в лице одного или нескольких владельцев». Собственность стала более защищенной, и европейцы научились вести между собой дела «на основе согласия, а не насилия»[187]. Договор между номинально равными вытеснил личные связи между выше- и нижестоящими. Пришла пора обратиться к праву.
Фредерик Мейтленд, выдающийся историк английского права, в инаугурационной лекции, прочитанной в колледже Даунинг Кембриджского университета в 1888 году в связи с назначением профессором, полушутя-полусерьезно заявил, что «феодальная система» была не столько средневековой реальностью, сколько первым очерком сравнительного правоведения[188], с которым Англию познакомил «ученый и прилежный антиквар сэр Генри Спелман»[189]. Читая труды европейских юристов, Спелман, умерший в 1641 году, обнаружил родовое сходство между европейским и английским правом, и его, как и других англичан, немедленно привлекла идея, согласно которой существовала система, общая для всех западных стран. Потому Мейтленд рассуждает о том, что «своего высшего развития» феодальная система достигла в середине XVIII века – в трудах правоведа Уильяма Блэкстона. Его «прекрасно написанные» книги по английскому праву сделали идею Спелмана «популярной и общепринятой». Для объяснения «массы законов» средневековой Англии использовалось несколько простых принципов.
Но со времен Блэкстона мы многое узнали и от многого отказались, продолжал Мейтленд. У права европейского и права английского мы обнаружили массу различий и массу подобий. Можно сказать, что Англия была либо наиболее, либо наименее феодализированной страной Запада; с равным основанием можно сказать и что Вильгельм Завоеватель ввел феодализм, и что подавил его. Мейтленд с изумлением отметил, что сэр Эдвард Кок в своих объемных трудах по английскому праву периода позднего Средневековья «ни словом не упоминает о феодальной системе». У него не было представления о системе, общей для всех народов Европы. Фактически, пишет Мейтленд, мы не слышим о феодальной системе в Англии до тех пор, пока она не перестает существовать[190].
Всегда утверждали, что основой системы собственности было феодальное земельное право: арендатор нанимал землю своего господина, тот, в свою очередь, у владыки более высокого ранга, и так до самого верха феодальной иерархии, до короля – владельца всех земель. Но в законе ничего подобного в явном виде не было. Великие знатоки английского права, Гланвилл в XII веке и Брактон в XIII, не сказали об этом ни слова. «Они нигде не констатируют того примечательного факта, что вся земля принадлежит королю». Отдавая дань ортодоксальной точке зрения, Мейтленд добавляет, что в этом не было нужды: все и так об этом знали. Однако именно это упущение и есть «самое примечательное в великом