реакций, и я поняла, что моя потребность в прозвище восходит к моим родителям. (Как и все остальное, да?) Пока я росла, они никогда не звали меня по имени. Вместо этого я была Плюшка, или Тыква, или Плутишка, или – их любимое – Биби. Мама начала называть меня Би-Би когда я была еще младенцем, просто потому что ей нравилось, как это звучит, но потом папа превратил это в Биби, как мои инициалы, потому что он втайне хотел, чтобы я была мальчиком. (Кажется, в то время всех капитанов футбольных команд всегда называли как-то вроде ТиДжей или ДжейАр.) Кажется, я даже не знала, что мое настоящее имя Брук, до тех пор, пока не пошла в школу.
У меня было прекрасное детство – ни братьев, ни сестер, чтобы оспаривать мой авторитет, только я и пара обкуренных взрослых, осыпающих меня вниманием, любовью и прозвищами. Так что, естественно, по непреложным законам выработки классических условных рефлексов, я привыкла ассоциировать прозвища с любовью. Даже сейчас, спустя десятилетия, назовите меня лапочкой или душечкой, и я немедленно сделаю вывод: этот человек обожает меня и совершенно очевидно пожертвует мне свою почку, если нужно.
Идиотка.
Хотя я, естественно, привязалась к прозвищу Биби, самой любимой моей кличкой была та, которой прозвал меня Харли, мой следующий бойфренд после Рыцаря, – Леди. Мне было шестнадцать, а это звучало очень взросло и сексуально. Прозвище не было банальным, как Малыш, и не было похоже на то, что могли просюсюкать в телефон мои родители, если подымали трубку после десяти вечера, прекрасно зная, что я в это время говорю с мальчиком.
Леди звучало гордо. Сильно. Женственно. Классически.
А я на самом деле ничем таким не была.
Когда мы с Харли встретились, я носила брекеты, весила сорок пять килограммов – вместе с ботинками со стальными носками – и была выбрита практически наголо. Нас познакомила в благотворительных целях моя одноклассница – после того как Рыцарь обманул меня, унизил и несколько раз наорал на меня на виду у всей школы.
Я знаю, Дневник, о чем ты сейчас подумал. Рыцарь, злобный скинхед, оказался дерьмовым бойфрендом? А вот и нет! Черт, я и предположить этого не могла.
Ну, вообще-то, как оказалось, где есть приливы, есть и отливы. И когда они наступают, все, что в какой-то момент крутилось поверху, переворачивается и остается разбитым и испачканным далеко от того места, где началось.
Такой же знаменитый и известный, как и Рыцарь, Харли Джеймс был легендой. Он был настоящим плохим парнем Старшей Школы Персикового Округа. Никто толком не видел его после того, как его выгнали, я тогда еще училась в средней школе, но ходили слухи, что он бомжует в заброшенном доме где-то в Атланте с бандой отъявленных панков или еще каким-то образом романтически бродяжит. Теперь-то я знаю, что этим словом называются обычные бездомные, но тогда Харли Джеймс был богом панк-рока и тем самым отличной местью.
Девочка из моего класса по социальным наукам дала мне его телефон, увидев, как я расстроена после нашего очень публичного и очень страшного теперь-все-думают-что-меня-могут-зарезать-и-размазать-по-капоту-рыцаревой-машины-как-сломанную-игрушку