в нормального человека. Судя по реакции казаков и Нюры Рукавишниковой роль безумца удалась на славу, а вот…
– Вон он, сердешный! – услышал капитан полный тревоги возглас Нюры и мгновенно оторвался от своих раздумий.
Женщины осторожно приблизились и встали сзади, не решаясь нарушить тишину вокруг «юродивого».
– Ну? Что вам? – подняв голову, посмотрел на их озабоченные лица вполне осмысленным взглядом Барков.
– Вот, – Нюра легонько подтолкнула вперёд Пелагею, – она ведает, где девочка, из Лямбурга привезённая!
Услышав радостную весть, капитан едва не подпрыгнул на месте. Но вовремя сдержался и, напустив на себя полный равнодушия вид, вяло проговорил:
– Девочку? Какую ещё девочку?
– Да эту, что мой Филат с Егоркой Бочковым из Лямбурга привезли, – прошептала, едва ворочая от страха языком, казачка.
– Не знаю ни про какую девочку, – пожал плечами Барков, успешно входя в новую роль вернувшегося из сумасшествия человека.
– Дык… – Пелагея непонимающе посмотрела на полное безразличия лицо «юродивого», потом перевела взгляд на вытянувшееся лицо Нюры, словно моля её о поддержке. – Дык давеча ты сам вещал у избы атамановой, что возвернуть девочку надо. Симонову, коменданту!
– Вот и вертайте её коменданту, ежели надо, – снова обхватил голову Барков. – Я ни о какой девочке знать ничего не знаю.
Пелагея моргала и ловила ртом воздух, как выуженная из реки и брошенная на берег рыба. Её убогий ум никак не мог понять, что происходит.
– Ярёмушка, милай! – всплеснула руками Нюра. – Неужто ты сызнова в ум возвернулся?
Барков взглянул на неё удивленно, как будто только что увидел.
– Об чём ты, Нюра? – спросил он и, словно пробудившись ото сна, осмотрелся. – А что мы тут делаем?
– О Господи! – закрестились поражённые казачки. – Спаси и помилуй нас!
Барков встал, ещё раз оглядел кладбище и нахмурился:
– Что-то не припомню я, чтоб кого хоронить али поминать собирался?
– В ум вошёл, о Господи! – воскликнула счастливая Нюра.
– А девочка как же? – всё ещё «блуждала» в догадках Пелагея. – Дык ты ж говорил, что девочку возвернуть надо б, а не то Господь на Яицк свой гнев обрушит?
– Это не он, а сам Господь его устами молвил, – улыбнулась сквозь слёзы Нюра. – Иди и сделай, как Ярёма вещал в беспамятстве. Видишь, чудеса какие? Он ведь про девочку знать не знат, а говорил об ней, будто…
– Айдате зараз вместе за ней, – не дал ей закончить Барков. – Хочу взглянуть на девочку, о которой вы здеся калякаете.
Они остановились у калитки дома Коноваловых.
– Сейчас я, – сказала Пелагея, оставив «гостей» во дворе, а сама поспешила в избу.
Через пару минут она появилась на крыльце с встревоженным лицом и трясущимися руками.
– Чего одна? – спросила Нюра, не заметив, как сильно изменился в лице Ярёма.
– А нету девочки-то, – развела удручённо